— Да, ты здорово рисковала.
— Но выбора у меня не было, Освальд, Так вот, пока он возился с «великим изобретением Оскара Уайльда», я повернулась к нему спиной, спустила брюки и приняла правильную, по моему разумению, позу, перегнувшись через спинку кушетки…
— Боже, Ясмин, неужели ты позволила ему…
— Разумеется, нет, — перебила она, — но мне же нужно было спрятать от него банан.
— Да, но разве он не бросился на тебя?
— Он бросился на меня, как таран.
— Как же ты увернулась?
— А я не увернулась, — улыбнулась она. — В том-то все и дело.
— Тогда я ничего не понимаю, — недоумевал я. — Если он бросился на тебя, как таран, и ты не увернулась, значит, он тебя «протаранил».
— Он меня протаранил, Освальд, но не так, как ты думаешь, — пояснила она. — Понимаешь, я вспомнила историю про А. Р. Уорсли и быка, про то, как быка одурачили, и он думал, что его член находится в одном месте, в то время как он был совсем в другом. А. Р. Уорсли схватил его и направил туда, куда надо.
— Ты так и поступила?
— Да.
— Но я надеюсь, ты не пользовалась мешочком для сбора спермы, как Уорсли?
— Не будь ослом, Освальд, Ведь на Прусте был презерватив.
— Ну, да, конечно… не нужен… я понимаю… но как тебе удалось… я имею в виду… ты стояла к нему спиной и все такое… а он несся на тебя, как таран… тебе пришлось действовать быстро, да?
— Да, я поймала его в воздухе.
— Он ничего не заметил?
— Нет, он вообще не соображал, что происходит. И я тебе объясню, почему.
— Почему?
— Во-первых, он обезумел от жука, так?
— Так.
— Он сопел, хрюкал и размахивал руками, так?
— Так.
— Он, как и бык, ни о чем не догадывался, верно?
— Вероятно.
— Но самое главное — он считал, что я мужчина, и думал, что занимается этим с мужчиной, верно?
— Безусловно.
— Его член оказался в уютном месте и хорошо проводил время, так?
— Так.
— Значит, в его сознании существовало только одно такое место, другого-то у мужчин нет.
Я смотрел на нее с восхищением.
— Пришлось его одурачить, — закончила она, доставая улитку из раковины и отправляя ее в рот.
— Блестяще, — воскликнул я. — Просто гениально.
— Я тоже собой довольна.
— Жульничество высшей марки.
— Благодарю тебя, Освальд.
— Мне непонятно только одно.
— Что именно?
— Когда он бросился на тебя, как таран, разве он не прицелился?
— Прицелился, но не тщательно.
— Но ведь он опытный стрелок.
— Ах, ты бестолочь, ты никак не можешь понять, что творится с мужчиной, когда он получает двойную дозу.
«Я отлично понимаю, — сказал я себе. — Я прятался за полками, когда ее получил А. Р. Уорсли».
— Нет, — ответил я, — не могу. А что творится с мужчиной, когда он получает двойную дозу?
— Он впадает в неистовство, — пояснила она. — Он в буквальном смысле не осознает, что делает его член. Я с тем же успехом могла засунуть его в банку с солеными огурцами, и он бы не почувствовал разницы.
С течением времени я обнаружил удивительную, но достаточно простую закономерность, касающуюся молодых дам: чем прелестнее их лица, тем вульгарнее их мысли. Ясмин не составляла исключения. Она сидела со мной у «Максима» в роскошном платье от Фортуни и выглядела, как царица Семирамида на египетском троне, но при этом говорила вульгарности.
— Ты говоришь вульгарности, — заметил я.
— А я и есть вульгарная девушка, — ухмыльнулась она.
Нам подали «Вольнэ», и я пригубил его. Восхитительное вино. Мой отец всегда говорил: «Если в карте вин увидишь „Вольнэ“ от хорошего поставщика, заказывай только его».
— Как тебе удалось так быстро уйти? — поинтересовался я.
— Он был груб и резок, — рассказывала она. — Вцепился в меня, словно гигантский омар.
— Кошмар.
— Я чувствовала себя ужасно, — продолжала она. — Из кармана жилета у него свисала массивная золотая цепь, которая больно впивалась мне в спину. А часы лежали в кармане.
— Не повезло часам.
— Точно. Они раздавились, я слышала хруст.
— Да уж…
— Потрясающее вино, Освальд.
— Знаю. Но все-таки, как тебе удалось так быстро уйти?
— После приема жука клиенты помоложе становятся неуправляемыми, и с быстрым уходом возникают проблемы. Сколько лет Прусту?
— Сорок восемь.
— В самом расцвете, — заметила она. — С теми, кому за семьдесят, все по-другому. В таком возрасте даже с жуком они быстро выдыхаются.
— Но только не Пруст?
— Да уж, — вздохнула она. — Вечный двигатель. Механический омар.