Ясмин уверенной походкой вошла в калитку сада Шоу. Я наблюдал за ней, пока она не исчезла за углом дома, потом проехал вверх по дороге и снял комнату в маленькой гостинице «Повозка и лошадь». Поднявшись в номер, я достал оборудование и подготовил его к преобразованию спермы Шоу в замороженные соломинки. Через час я вернулся к Уголку Шоу.
Мне не пришлось долго ждать, но я не стану рассказывать, что произошло, пока вы не узнаете начало истории. Лучше услышать все по порядку.
— Я шла по саду, — рассказывала мне позже Ясмин в гостинице, когда мы сидели за отличным бифштексом, пудингом с почками и бутылкой вполне приличного «Боне». — Так вот, я шла по саду, увидела сарай и быстро направилась к нему. Я ждала, что в любую минуту за моей спиной прогремит грозный окрик миссис Шоу, но меня никто не остановил. Я открыла дверь сарая и заглянула внутрь — он оказался пуст. Там стояло плетеное кресло и простой стол, заваленный листами бумаги. Спартанская атмосфера. И никакого Шоу. «Ну что ж, не повезло, — подумала я. — Надо скорей выбираться отсюда назад к Освальду. Полное поражение». Я захлопнула дверь.
«Кто там?» — вдруг раздался голос из-за сарая. Голос был мужской, но очень высокого тембра, почти визгливый. «Ах ты, Господи, — подумала я, — он-таки действительно евнух».
«Это ты, Шарлотта?» — допытывался визгливый голос.
«Интересно, — думала я, — как подействует жук на стопроцентного евнуха?»
«Шарлотта! — кричал он. — Что ты там делаешь?»
И вдруг из-за угла сарая появилось высокое костлявое существо с огромной бородой и садовыми ножницами в руке.
«Позвольте полюбопытствовать, кто вы такая? — требовательно спросил он. — Здесь частное владение».
«Я ищу общественный туалет», — ответила я.
«Вы по какому делу, юная леди? — спросил он, наставляя на меня ножницы, как пистолет. — Вы заходили в мою хижину. Что вы украли?»
«Ничего я не украла, — возмутилась я. — Если хотите знать, я пришла, чтобы вручить вам подарок».
«Ах вот как, подарок!» — немного смягчился он.
Я достала из сумочки гроздь винограда и показала ему.
«И чем же я заслужил такую щедрость?» — спросил он.
«Вы доставили мне массу удовольствия в театре, — пояснила я, — и я решила вас отблагодарить. Только и всего. Вот попробуйте, — я оторвала нижнюю ягоду и протянула ему. — Виноград действительно очень вкусный».
Он шагнул вперед, взял виноградину и отправил ее в рот, с трудом разыскав его среди зарослей своих усов.
«Мускатель изумительный виноград, — проговорил он, разжевывая ягоду и пристально глядя на меня из-под нависших бровей. — Вам повезло, юная леди, что вы не застали меня за работой, иначе я бы вышвырнул вас отсюда, с виноградом или без него. Я подрезал розовые кусты».
«Прошу извинить за неожиданное вторжение, — умоляющим тоном произнесла я. — Вы меня простите?»
«Я прощу вас только в том случае, если буду уверен в чистоте ваших помыслов», — заявил он.
«Они чисты, как дева Мария», — ответила я.
«Сомневаюсь, — возразил он. — Женщина никогда не приходит к мужчине без задней мысли. Я много раз подчеркивал этот факт в своих пьесах. Существо женского пола, мадам, это хищное животное, которое охотится на мужчин».
«Какая глупость, — возразила я. — Мужчина — вот кто охотник».
«За всю свою жизнь я ни разу не охотился на женщину, — заявил он. — Это женщины охотились на меня, а я бежал от них, как затравленная гончими лисица. Прожорливые создания, — добавил он, выплевывая виноградные косточки. — Прожорливые, хищные, всеядные твари».
«Да ладно вам, — махнула я рукой. — Все время от времени выходят на охоту. Женщины охотятся на мужчин с целью выйти замуж, ну и что в этом плохого? А вот мужчины охотятся на женщин потому, что хотят затащить их в постель. Куда положить виноград?»
«Отнесем его в хижину», — он взял у меня гроздь и вошел в сарай. Я последовала за ним, моля Бога, чтобы девять минут поскорее прошли. Он уселся в плетеное кресло, поглядывая на меня из-под кустистых бровей. Я быстро села на второй свободный стул в комнате.
«Вы смелая юная леди, — заметил он, — Я ценю смелость».
«А вы говорите всякие глупости о женщинах, — заявила я. — По-моему, вы ни черта в них не смыслите. Вы когда-нибудь были страстно влюблены?»
«Типично женский вопрос, — фыркнул он. — Для меня существует только одна страсть. Страсть интеллекта».
«А как насчет плотской страсти? — поинтересовалась я. — Для нее у вас нет места?»
«Нет, мадам. Декарт получал гораздо большее наслаждение от жизни, чем Казанова».