Я все рассчитал: если я каждому дам по десять процентов, оставив себе восемьдесят, то они должны быть счастливы. Сначала они, конечно, будут кричать и топать ногами, но когда поймут, что ничего не поделаешь, то быстро успокоятся и с благодарностью примут и это. Разумеется, я мог добиться своего и заставить их принять мои условия только одним способом: я должен завладеть всеми сокровищами банка спермы, а затем перевезти в надежное и тайное место, где его никто не найдет. Это будет нетрудно. Как только мы с Ясмин вернемся из Америки, я найму фургон для перевозки, поеду в «Сумрачный скиталец», когда там никого не будет, и заберу наши бесценные сокровища.
Никаких проблем.
Кто-нибудь из вас, вероятно, думает, что я поступаю подло? Немного по-хамски?
Чушь, вот что я вам скажу. В этом мире вы ничего не добьетесь, если упустите свой шанс. Никто не думает о родных, и уж тем более о чужих.
— Так когда вы едете в Америку? — спросил Уорсли. Я достал свой ежедневник.
— Сейчас посмотрим. Через месяц будет пятнадцатое мая, суббота, — подсчитал я. — Тебя устроит, Ясмин?
— Пятнадцатое мая, — повторила она, вытаскивая свой ежедневник из сумочки. — Подходит, Значит, встречаемся здесь пятнадцатого мая, через четыре недели.
— И я заказываю каюты на «Мавритании» на ближайший день после этого.
— Прекрасно, — сказала Ясмин, записывая дату в ежедневник.
— А там возьмем за шиворот, или за что там еще, Генри Форда, Maркони, Рудольфа Валентино и всех прочих янки.
— Не забудьте про Александра Грэхема Белла, — напомнил Уорсли.
— Они все окажутся у нас в кармане, — пообещал я. — После отпуска наша девочка вновь ринется в бой с прежней энергией, вот увидите.
— Надеюсь, — сказала Ясмин. — Но мне действительно нужно отдохнуть.
— Куда ты поедешь?
— К своему дяде в Шотландию.
— Хороший дядя?
— Очень, — кивнула она. — Брат моего отца. Ловит лосося.
— Когда ты уезжаешь?
— Прямо сейчас. Мой поезд отходит через час. Ты проводишь меня на вокзал?
— Конечно. Я и сам уезжаю в Лондон.
Я отвез Ясмин на вокзал и помог ей донести вещи. — Увидимся ровно через месяц, — еще раз напомнил я. — В «Сумрачном скитальце».
— Договорились.
— Хорошего отдыха.
— И тебе тоже, Освальд.
Я поцеловал ее на прощание и отправился в Лондон, в свой дом на Кенсингтон-сквер. Я чувствовал себя превосходно. Мой гениальный план начинает воплощаться в жизнь. Я уже представлял, как сижу лет через пять с какой-нибудь богатой дурой, и она мне говорит:
— Пожалуй, я возьму Ренуара, мистер Корнелиус. Обожаю его картины. Сколько он стоит?
— Ренуар стоит семьдесят пять тысяч, мадам.
— А король сколько?
— Смотря какой.
— Ну, скажем, вот этот смуглый красавчик, король Альфонсо Испанский.
— Король Альфонсо стоит сорок тысяч долларов, мадам.
— Дешевле, чем Ренуар?
— Ренуар был величайшим гением, мадам, поэтому его сперма в большой цене.
— А вдруг ничего не получится, мистер Корнелиус? Что, если я не забеременею?
— В таком случае вы ничего не платите.
— Кто произведет оплодотворение?
— Главный гинеколог, мадам. Все должно проходить под строгим контролем.
— А мой муж никогда не узнает?
— Откуда же он может узнать? Он будет считать, что вы беременны от него.
— Да, действительно. А от кого же еще, верно? — хихикает она.
— Ничего другого он подумать не может, мадам.
— Славно будет родить ребенка от короля Испании, правда?
— А Болгарию не хотите? Болгарский король стоит всего двадцать тысяч.
— Мне не нужен болгарский щенок даже от самого короля, мистер Корнелиус.
— Я вас понимаю, мадам.
— Да, и еще, конечно, маэстро Пуччини. «Богема» — моя любимая опера. Сколько стоит Пуччини?
— Шестьдесят семь тысяч пятьсот, мадам. Очень вам рекомендую. Ребенок почти наверняка станет музыкальным гением.
— Я и сама немного играю на фортепьяно.
— Тогда шансы ребенка значительно повышаются.
— Да, пожалуй.
— Я могу сказать вам по секрету, мадам, что одна дама из Техаса три года назад родила мальчика от Пуччини, и ребенок уже написал свою первую оперу.
— Не может быть…
— Потрясающе, правда?
Ох, и позабавлюсь же я, когда начнется торговля. Но сейчас впереди у меня целый месяц, и я проведу его в развлечениях. Я останусь в Лондоне и погуляю на всю катушку. Я это заслужил. Почти всю зиму я гонялся за королями по Европе, и теперь пришло время предаться разврату.