— Я знаю… хочешь! И знаешь, что я могу тебе это дать…
Он когда-нибудь заткнётся или попросту мечтает довести меня до дурки?
Но в этом главный кошмар и заключался. Я действительно велась на всё, что он говорил, и не понимала почему. Хотя, скорее, на него всего. На то, что он со мной вытворял и до каких пределов доводил моё бесконтрольное под его руками и членом тело. И в этот раз ему тоже удалось играючи заставить меня буквально за считанные минуты пережить невозможное. Он словно и вправду чувствовал абсолютно всё, что со мной происходило. Поэтому и знал, в какой момент нужно что-то сказать, когда наградить лаской, а когда ускорить приближение нового оргазма, растирая мою и без того онемевшую от его фрикций вагину более быстрыми и беспощадными проникновениями. И в этом он походил на обычного человека меньше всего — либо на неустанную машину, либо на реального и беспощадного демона во плоти. Как будто и вправду знал, где нужно сильнее нажать, а куда направить удары именно на поражение. Долбить и распалять изнемогающее лоно, пока меня не скрутит очередным бешеным приступом струйного оргазма и не затрясёт в его руках в затяжном припадке под немощные крики о пощаде.
— Да, Энн, блядь… ДА! Заведи меня до умопомрачения!
Боже правый! Он способен останавливаться на передышку хоть на несколько секунд? Потому что… я уже не могу… Он всё ещё меня насаживал, более жёстко и грубо, пока моё влагалище сокращалось от мощных спазмов, орошая его бёдра и диван почти уже сошедшими на нет струями женского секрета. Наверное, точно прошло не меньше двух минут, когда он наконец-то прервал эту пытку. Разве что, ненадолго. Только для того, чтобы резко меня развернуть и уложить спиной на сиденья дивана, закидывая одну мою ногу на невысокую спинку, а мои руки — кверху за голову и пережимая оба запястья внушительной ладонью беспощадного палача.
Я лишь и успела, как изумлённо ахнуть и передёрнуться всем телом несколько раз, боясь закрыть глаза, но ещё больше, умирая от сумасшедшего страха смотреть в нависшее надо мной лицо ненасытного монстра. В его треклятые чёрные глаза! В затягивающую бездну его чёрной души и вечно голодного Мрака.
— Ну что, мой мотылёк?.. Будешь и дальше делать вид, что я тебе якобы омерзителен. Или всё-таки уже признаешься, что хотела меня всё это время… а сейчас так и подавно?
И опять он это делает с отточенным изяществом опытного убийцы. Нагибается ко мне ещё ближе. Опаливает лицо и рассудок своими хриплыми заклятиями, пока пальцами рисует ласкающие руны по моим губам, горлу, а потом и вовсе накрывает полушарие груди садистским захватом хозяйской ладони. И при этом не забывает дразнить мою пульсирующую от пережитого оргазма киску скользящим по ней членом.
Меня едва не выгибает от всех этих ощущений, от всего, что он во мне будил или бил на поражение пронизывающими разрядами эрогенного возбуждения.
— Просто сознайся, Энн… Скажи… — его чёртовы губы уже касаются моих, кончик его носа ласкает мою щёку в унисон головке его члена, растирающего мне клитор.
Меня опять трясёт. Я не могу остановить это наваждение или безумие. С каждым словом и действием Маннерса, оно проникает в мою кровь ещё более убойной дозой греховного наркотика, насилует разум, раскаляется в эрогенных зонах и клетках всего дрожащего тела. Я уже просто не соображаю. И, скорей всего, не хочу соображать. Либо желая поскорее утонуть в этом сумасшествии и захлебнуться, либо… даже не знаю… Бороться с этим исполином у меня нет сил и… никогда их до этого и не было…
— Скажи это… Скажи, как ты меня хочешь… Как хочешь, чтобы я тебя затрахал. Просто скажи…
— Х-хо… чу…
— Что?.. Я не расслышал…
Он прижимается к моей щеке своей, вроде как подставляя своё ухо к моим губам, а меня ведёт от этого, как от соприкосновения с чем-то ирреальным и невыносимо возбуждающим.
— Чётче, мотылёк.
Блядь… я всхлипываю! Потому что он… входит в меня опять… медленно, неторопливыми погружениями одной только залупы. А меня уже бьёт навылет мощнейшим разрядом нового эрогенного приступа и едва не выгибает под телом этого изощрённого монстра.