Маннерс жёстко осклабился, и мне совершенно не понравился тон, с которым он всё это проговорил, глядя в меня всё тем же ничего не выражающим взглядом полноправного хозяина положения.
— Думайте, что хотите, но я не стану ничего вам рассказывать. Вы и без того перешли все дозволенные границы. Хватит с вас и этого!..
Я только сейчас заметила, как вцепилась пальцами обеих рук в густой ворс ковра, на котором сидела зажатая мёртвой хваткой своего шантажиста. И это единственное, что я могла сейчас сделать, чувствуя себя буквально хрупким мотыльком в беспощадных ладонях бездушного убийцы.
— Вообще-то это только мне решать, что с меня достаточно, а что нет, mon papillon. И если я захочу добраться до всех твоих призраков прошлого в твоё самое глубокое подсознание, я это обязательно сделаю. Поскольку у меня нет никакого желания конкурировать с кем бы то ни было. В этом плане я слишком предвзят, брезглив и эгоистичен. Я должен быть единственным… во всём. Никаких прячущихся в шкафах скелетов или фантомов из всех твоих возможных фобий. Только я один. И если потребуется кого-то вытеснить из твоих неизлечимых страхов…
Он надавил на моё горло и подбородок в этот раз куда ощутимей, заставив ещё сильнее откинуться головой назад и едва не прогнуться в спине. Я чуть было не захлебнулась от бешеного перебоя собственного сердца, особенно когда его треклятые губы коснулись моего дрожащего рта.
— Я это сделаю, будь уверена. Я не делюсь своими игрушками, даже с самыми страшными подсознательными монстрами.
___________________________
* wet backs — англ. «мокрые спины» — прозвище мексиканских нелегалов в Техасе
Глава 17
Монстры не умеют любить. Эту аксиому я усвоила, как дважды два четыре, уже очень давно. Знала и постоянно себе об этом напоминала, практически изо дня в день. Ведь их инстинкты заточены только на одни конкретные действия — найти добычу, поймать и сожрать без какого-либо зазрения совести. Если в животном мире это происходит почти что на гуманной основе (жертву убивают сразу), то у людей данное действо может проводиться одним над другим каждый божий день. Снова и снова. Пока один не сведёт с ума другого, или пока второй не начнёт искать хоть какие-то ничтожнейшие лазейки для возможного побега.
После нашего последнего разговора о моей прошлой жизни в пригороде Хьюстона, Маннерс больше не затрагивал темы касательно того, что знал обо мне куда больше, чем тот же Эдвард. Но это не значило, что данная тема его больше не интересовала, и он не мечтал добраться до самых страшных скелетов в моём тайном шкафу и навести там свои новые порядки. Ведь у монстров, кроме всего прочего, есть и другие исключительные фишки или заскоки. Многие из них — страшные собственники. Они не могут испытывать к своим жертвам светлых и чистых чувств привязанности с прочими человеческими эмоциями, свойственными всем эпматам. Зато всегда считают их своими личными вещами — любимыми игрушками, которые тоже можно холить и лелеять. А вот делиться ими с кем-то или позволять кому-то до них дотрагиваться… Здесь уже можно запросто нарваться на нечто более жуткое и опасное.
Если бы Маннерс отпустил меня на следующее утро, если бы ему действительно нужно было самоутвердиться и хорошенько развлечься со случайной залётной жертвой — я бы была только рада подобному раскладу. Я бы бежала от него в припрыжку не оборачиваясь, сверкая пятками и молясь всем богам, чтобы он нашёл как можно скорее для своих утех очередную, более подходящую для него добычу. Но как только он начал выписывать мне штрафные дни, будто от скуки ради или в шутку… в этот момент мне уже стало отнюдь не до шуток. Как бы я не пыталась убедить себя, что, скорей всего, я ошибаюсь, и Маннерс всё-таки другой и для него просто было мало времени, чтобы наиграться со мною вдоволь, — с каждым последующим днём я всё чётче и яснее понимала, что это не так.
Да, он меня не избивал, не унижал и не вытирал мною пол, как и не заставлял лизать ему ноги или спущенную им на пол сперму. Только «спящая» в его искушённом взгляде Тьма говорила об обратном. О том, насколько был безграничен его истинный потенциал и на что был способен в действительности, если что-то вдруг могло пойти не по его планам. Скорей всего, у него был собственный кодекс «чести» и правил, которого он придерживался до поры до времени, стараясь не переступать границ им же дозволенного.
Но опять же. Я слишком хорошо знала подобный тип монстров. Они всегда начинали с малого, как любой наркоман, пробующий свой первый наркотик с самой малой дозы. А уже потом дозы с запросами и желаниями вырастали. И с каждым разом все предыдущие казались слишком маленькими и недостаточными. С каждым разом их приходилось увеличивать и переходить на новый уровень или этап. Ведь иначе нужного прихода не добьёшься, и тебе банально уже не будет вставлять, как раньше.