— В любом случае, даже если они геи, это совсем неплохо.
На лице Чарли написан ужас.
— Очень даже плохо. Я хочу, чтобы у них были детки, маленькие кролики. Мы бы тогда смогли организовать ферму. Я совсем не хочу кроликов-геев, я хочу нормальных. Отпусти мой капюшон, ты меня задушишь!
Я превращаюсь в сумасшедшего полицейского из фильма «Уитнэйл и я», тонким высоким голосом повторяющего: «Садись в машину, садись в машину!»
Наш молочник, Тед, как всегда, выбирает самый неподходящий момент для своего появления. Он перекрывает дорогу своей колымагой, глупо улыбаясь и не переставая повторять, что опять задержался. Мне с трудом удается сдержать сильное желание врезать ему как следует — мало того, что это само по себе правовое нарушение, тут я рискую потерять доставку молока на дом, а это уже не шутки при жизни в деревне. Ему приходится объезжать дома в радиусе трехсот миль, и часто он добирается до нас только после обеда. Я заталкиваю Чарли в машину и улыбаюсь идиотской натянутой улыбкой. Тед благоразумно возвращается к своей повозке. Затем мы едем за ним по переулку со скоростью три мили в час, останавливаясь каждый раз по адресу очередной доставки, пока наконец не выезжаем на дорогу и не обгоняем его. Я слишком быстро набираю скорость, так что Чарли оказывается плотно прижатым к своему сиденью и испытывает космические перегрузки. Преисполненный восхищением пополам с испугом, он начинает лекцию по безопасности дорожного движения.
— Если бы ежик переходил дорогу, ты бы его сбила, ведь ежики не могут бегать. Тебе нужно быть осторожнее.
— Ежики не выходят днем, дорогой, они спят. Не волнуйся.
— Больной ежик может и не спать; может быть, ему приснился плохой сон, и он решил пойти погулять, кто знает.
— Я знаю, и потом — мы ведь не задавили ежика. Смотри, мы уже почти приехали, так что все в порядке.
Самое важное — не начать спор с Чарли у ворот школы, иначе его будет вообще не вытащить из машины.
— Обещаю, что домой буду ехать правильно и тихо, и, если встречу какого-нибудь ежика после ночного кошмара, я возьму его домой и дам ему попить.
Чарли немного успокоился, потом вдруг вспомнил этого идиотского «Голубого Питера»[1], где категорически утверждается, что никогда нельзя давать ежикам молоко, иначе они раздуются. Он начинает пространную лекцию о том, как себя вести при встрече со слоняющимися по тропинкам представителями дикой природы, которые могут нуждаться в помощи. В своем перечислении он уже доходит до панды и говорит о том, что важнее всего найти свежие побеги бамбука, как вдруг замечает только что подъехавшего Джеймса. Лекция «Дикая природа в опасности» резко прекращается, и они вприпрыжку бегут в школу, счастливые и довольные.
Зданию школы уже больше двухсот лет, и двое из ее учителей, в том числе учительница Чарли мисс Пайк, работают здесь так давно, что учили даже родителей своих теперешних учеников. Это, конечно, не воплощение последних достижений методики и педагогики, но здесь прекрасная спокойная атмосфера, которая так важна для шестилеток. Конечно, иногда меня беспокоит мысль о том, что Чарли не получает лучшее образование. Например, в школе считают, что для формирования этнических знаний вполне достаточно попросить детей принести зеленый лук на День святого Дэвида[2]. Но одной из самых главных причин, по которой я переехала сюда из Лондона, была именно возможность отдать Чарли в маленькую сельскую школу — такую, в какой училась я сама, — вместо огромной районной начальной школы, на которую он был бы обречен в городе. Я ходила на родительские собрания и дважды заблудилась. К тому же начинала сказываться общая напряженность жизни в Лондоне. Парковка по вечерам совершенно выводила меня из себя, и единственное, о чем я мечтала, — это уйти с работы пораньше, чтобы припарковаться рядом с домом, а не за шесть улиц до него.
После бесчисленных выходных, проведенных в поездках по маленьким городкам Кента, осмотра бесконечного количества мрачных домиков и попутного забрасывания Чарли конфетами, чтобы успокоить его, мы остановили свой выбор на местечке Мархурст, что совсем близко от Уитстабла. Теперь мы живем в небольшом домике, одном из четырех на маленькой улочке, недалеко от деревенского луга, с яблоней перед окном. На ней растут яблоки-кислица, но я не знала этого вначале. В деревушке есть магазин и паб, и до мамы с папой добираться всего полчаса. У нас три спальни и огромная игровая комната для Чарли — в Лондоне за такое жилье мы платили бы вдвое больше. Теперь мы можем ходить гулять в лес, а не устало таскаться по паркам, лавируя между спринтерами и сумасшедшими велосипедистами. Это, конечно, не совсем «Сидр с Рози»[3], но, в общем-то, близко к нему, и в то же время до Лондона ехать недолго. Я стою и смотрю на детей, которые парами идут по классам, подпрыгивая и подскакивая на ходу, и понимаю, уже не в первый раз, что не могу себе представить ничего хуже, чем быть учительницей смешанных начальных классов. Садясь в машину, я вижу маму Джеймса, Кейт; она выглядит такой же растерянной, и мы договариваемся встретиться попозже и выпить кофе.
1
«Голубой Питер» (
2
День святого Дэвида (
3
«Сидр с Рози» (