Последний дверной проем на самой вершине лестницы выводил на дорожку, тянувшуюся по крепостной стене Анна остановилась и сделала глубокий вдох. Здесь было гораздо теплее, чем в замке, и много приятнее. Немного постояв, она медленно зашагала по дорожке, то и дело поглядывая вниз. Окрестности за крепостной стеной тонули во мраке, сама же стена была освещена укрепленными на ней факелами.
– Что-то беспокоит вас, леди Розамонд? – неожиданно спросил Филипп, по-прежнему шагавший сзади.
– Нет-нет, – ответила она поспешно. – Просто в моей спальне… Там слишком уж тихо. Думаю, мне было бы по ночам спокойнее, если бы не приходилось спать одной.
Филипп хмыкнул, пытаясь сдержать смех, и Анна сообразила, что выразилась не очень удачно и ее можно было неверно понять.
– Я имела в виду мою прежнюю хозяйку, с которой я спала в одной комнате, – проговорила она в раздражении.
– Если ты разрешишь мне сказать откровенно…
Теперь его голос звучал совсем рядом. Обернувшись. Анна увидела, что Филипп приблизился к ней почти вплотную, так что она могла видеть его глаза при свете факелов. Он молчал, и она, пожав плечами, пробормотала:
– Говори все, что хочешь. Я не в силах тебе запретить.
– Уверен, что в силах. Но я знаю, ты любишь поговорить. Ты вряд ли забыла те долгие дни молчания после заточения в башне Олдерли.
Анна отступила на шаг и отвернулась; ей не хотелось, чтобы прогуливавшиеся по стене стражники видели их стоявшими совсем рядом. Немного помолчав, она проговорила:
– Ты очень скор в своих суждениях.
Филипп тихо рассмеялся:
– Да, конечно. Но я хочу сделать тебе комплимент. Ты замечательно играешь здесь свою роль. Даже не ожидал от тебя ничего подобного.
Комплимент показался ей несколько двусмысленным, и она ответила довольно резко:
– Ты полагал, что простая служанка на такое не способна?
– Дело вовсе не в том, что ты простая служанка. Я уверен, что очень немногие могут играть чужую роль столь же правдоподобно, как ты. Меня поразил твой талант.
– Спасибо. – Анна невольно улыбнулась. То, что Филипп высоко оценил ее искусство, вселяло уверенность. Интересно, согласились бы с ним люди из Лиги?
– Это путешествие – прекрасный повод привлечь к себе внимание, не так ли? – продолжал Филипп.
– Если это комплимент, то он сделан не мне, а даме, которую я изображаю.
– Выходит, мне больше не стоит говорить комплименты?
Анна пожала плечами:
– Говори что хочешь.
– С тобой стало трудно говорить.
Она посмотрела ему в глаза.
– Ты меня осуждаешь?
– Нет, конечно. У тебя есть основания для опасений. Чтобы твой секрет не был раскрыт, тебе приходится проявлять осторожность. И все время приходится работать головой, приходится взвешивать и обдумывать каждое свое слово и каждый свой жест.
Она кивнула:
– Теперь ты понимаешь, почему мне захотелось прогуляться?
– Совершенно верно. Скажи, тебе нравится изображать другую? – спросил он.
Анна закусила губу, не зная, что ответить. Вряд ли Филипп заслуживал ее откровенности. И конечно же, она не собиралась рассказывать ему о своем желании вступить в Лигу. Он мог бы счесть своим долгом отговорить ее от столь опасного шага.
– Полагаю, что «нравится» – не самое точное слово, – медленно проговорила Анна. – Просто уверена в своем искусстве и горжусь тем, что ко мне обратились за помощью.
– И ты рада находиться подальше от Олдерли, верно?
Анна нахмурилась и покачала головой:
– Я никогда этого не говорила. Олдерли – мой дом, и там живут мои друзья.
– Но там ты была всего лишь служанкой, а здесь тебе все прислуживают.
Анна не ответила. Что она могла возразить? Филипп был прав, но ей не хотелось, чтобы он знал об этом.
– А твои родственники?.. – продолжал он. – Они знают, чем ты занимаешься?
Ее сердце переполнилось болью.
– Нет, я не сказала им. Они… плохо отнеслись к тому, что я обменялась платьями с леди Элизабет.
– Но она же попросила тебя об этом, – заметил Филипп. – Ты всего лишь подчинилась своей госпоже, вот и все.
– Да, конечно. Но теперь мне трудно будет выйти замуж – во всяком случае, так считают мои родители. Говорят, люди моего сословия могут подумать, что я выше их.
– Твои родители не понимают, что говорят.
Анна пожала плечами:
– Возможно, но они люди простые и смотрят на жизнь просто. Если они узнают, что мне заплатили еще за один маскарад… – Анна замолчала, чтобы не сказать, что о ней будут думать как о шлюхе. Она не смотрела на Филиппа, но знала, что он наблюдает за ней, пытаясь понять, не скрывается ли за ее словами что-то еще.
– Но ты ведь получишь вознаграждение за риск, который на себя взяла.
Она попыталась изобразить смех, но получилось невесело.
– А ты получаешь вознаграждение за свой риск? Возможно, что недавнее нападение не последнее.
– Леди Розамонд, вы не должны занимать свои мысли моей особой. Я здесь, чтобы охранять вас.
Анна посмотрела на него недоверчиво.
– Мне кажется, ты здесь не только из-за меня, – проговорила она в задумчивости. – Ты выигрываешь турниры и прославляешь свое имя ради своих собственных целей.
– Может быть, и по этой причине. Но привлечь к себе внимание короля – это гораздо важнее, чем выиграть турнир. Я хочу служить при дворе, хочу добиться успеха в жизни.
– Ты можешь сделать это, выгодно женившись. – Филипп и сам ей об этом говорил. Именно тогда, осознав, что он на ней не женится, она занялась другими делами, но в сердце у нее осталась кровоточащая рана.
– Да, я не против выгодного брака, – пробормотал Филипп, всматриваясь куда-то во тьму за стенами замка.
«Но почему же все-таки он согласился вступить в наш отряд?» – думала Анна. Она почти ничего о нем не знала и не собиралась расспрашивать, хотя сам Филипп задавал ей множество разных вопросов.
Тут подул холодный ветер, и Анна обхватила плечи руками, пытаясь согреться.
– А ты разве не хочешь выгодно выйти замуж? – спросил он, пристально посмотрев на нее.
Анна не думала о замужестве, однако ответила уклончиво:
– Ты говоришь это так, словно кто-то хочет на мне жениться. – Сказав это, она тотчас поняла, что в словах ее прозвучала горечь.
Снова повернувшись к ней, Филипп взглянул на нее с некоторым удивлением.
– А почему бы и нет? Джон говорил мне, что твой отец был йоменом.
Поскольку у него имелась кое-какая собственность, у тебя наверняка есть приданое. Анна грустно улыбнулась:
– К сожалению, у меня есть только то, что дает мне Лига. Не пора ли вернуться в замок?
Она повернулась, чтобы идти обратно, и уже сделала несколько шагов, но вдруг поняла, что Филипп стоит там же, где стоял. Обернувшись, Анна увидела, что он пристально смотрит на нее, смотрит с каким-то странным выражением на лице. Снова приблизившись к нему, Анна спросила:
– Что случилось? Почему ты стоишь? – Она говорила очень тихо, хотя ближайший стражник находился ярдах в пятидесяти от них. – И почему ты думаешь, что простая служанка должна иметь приданое?
Она пыталась изобразить беззаботность, но чувствовала, что голос ее дрожит.
– Хочешь, я угадаю, почему твоим родителям не понравился твой маскарад и почему они…
– Не надо угадывать, – перебила Анна. – Я и сама скажу. Родители лишили меня приданого после того, как я отказалась выйти замуж за человека, которого они для меня выбрали. Они хотели наказать меня за неповиновение, но это у них не получилось.
Филипп пристально смотрел на девушку. Ему казалось, что она чего-то недоговаривает, но он не стал ее расспрашивать. Сделав вид, что поверил ей, он проговорил:
– Так почему ты согласилась принять участие в этом деле?
– Не из-за денег. – Она отвернулась и добавила: – Даже не верится, что я об этом говорю именно с тобой.