— Это хорошо, — понадеялся я на не слишком уверенный ответ друга и спрятал пистолет под одежду. — Тогда светить стволы нам думаю не к чему. Попытаемся вести себя естественно, глядишь и поможет.
Имкус согласно закивал и спрятал свой бластер, состроил на лице гримасу естественности.
Я прыснул от смеха.
— Это, пожалуй, слишком. Сейчас у тебя на лице квинтэссенция обычности. Сделай, пожалуйста, что-нибудь попроще.
Имкус без тени смущения слегка расслабил мышцы лица, придав ему несколько отрешенный вид.
Я удовлетворенно кивнул.
— То, что надо! — и показал большой палец в знак одобрения. — Заходим.
Замок двери сработал на «Ура». Створки раздвинулись, лишь чуть приглушенно зашипев гидроприводом. Пахнуло машинным маслом, и пусть я не техник-механик, но то, что в дверной системе есть утечка рабочей жидкости — гарантировано. Но это уже не мои проблемы.
Оказавшись за дверью, я сначала растерялся. Мы с Имкусом будто оказались в едином, космически просторном помещении. Впереди была пустота, и едва различимые противоположенные стены зала. Над головой воздушные своды узорных арок, скрывающих в своих глубинах разноцветные лампы. Под ногами прозрачный пластик, основа пола, а под ним два десятка метров пустоты. В общем и целом можно сказать, что мы теперь находились в огромном ангаре, по периметру которого, во многих метрах над полом, проходил кантик-коридор, на котором моя тщедушная тушка сейчас и обреталась.
Голова сразу закружилась — прозрачный пол и излишне свободное пространство сделали свое дело, включилась фобия высоты. Я чертыхнулся и взял себя в руки. Тварь я дрожащая или право имею?! Тем более что то, что творилось внизу, полностью завладело моим вниманием, и там было на что поглазеть.
Находясь на «трибуне амфитеатра» я и зверолов узрели на «арене» большое скопление народа. Здесь было, наверное, тысяч пять-десять клонов, а может и все население космостанции. Что ж, это объясняет «пустые улицы». Что у них тут месса, что ли?
Все прояснилось, когда причина народного сбора заявила о себе пятьюдесятью метрами правее нашей текущей позиции. Кантик-коридор, опоясывающий собой весь зал, не был однородной пластиковой трубой. На равных расстояниях друг от друга, в него открывались маленькие и большие двери (через одну из которых мы и пробрались на этот праздник жизни), а в одном месте туннель сильно выпучивался вперед, образуя каверну комнату, в которой, воздев руки к «небу», вещал о свободе карлик НапЛеон.
— Братья! — монотонно и сильно голос консула сносился с трибуны в самую гущу собравшихся клонов. — Сестры! Вот и снова настал полдень еще одного дня свободы нашей общины! Воздадим хвалу нашей смелости, нашей воле и разделим общий хлеб между всеми!
Коротышка махнул правой рукой и в толпе, как из неоткуда, появились парящие боты, несущие на огромных подносах румяные караваи — обрядный хлеб. Клоны встретили появление «хлебобулочных изделий» длительной овацией и криками.
Наблюдая за действом с «ВИП ложи» мы с Имкусом пытались вжаться в стену — все-таки прозрачный пол и такое количество глаз создавали большую вероятность обнаружения. Однако это оказалось напрасным волнением — клонам до нас не было никакого дела. Да и судя по всему покрытие коридора было прозрачным только изнутри, а снаружи оно казалось матовым и темным.
Пытаясь отделаться от назойливого желания сделаться незаметнее, Имкус потянул меня за рукав и, показывая вниз, в толпу, спросил:
— У них здесь секта, что ли? Какие-то обряды, речи. Так радоваться обычному хлебу… странно все это.
— Похоже на своеобразную религию, — согласился я. — И консул — их мессия. Теперь ясно, почему он так «тепло» встретил меня. Зачем ему конкурент, да еще со столь мощным происхождением. Эх, не люблю я религиозной подоплеки… пахнет фанатизмом, а от фанатиков неизвестно чего ждать! Либо глобального пацифизма, либо отрядов камикадзе.
Тем временем внизу каждый из клонов силился дотянуться до ароматно пахнущей горбушки пирога, а консул продолжал:
— Мы через многое прошли! Мы многое видели! Многое знаем! — голос НапЛеона становился все ниже и громче. — Я страдал и вы страдали. Я выжил, выжили и вы. Я освободился от пут и помог вам скинуть оковы! Так восславим же наше братство, что стало свободным невзирая даже на саму смерть! Мы едины и я поведу вас дальше! Мы будем счастливы! Мы будем жить! Слава братству.
— Слава! Слава!! Слава!!! — в унисон заголосили клоны, наполняя ангар резонирующим и оттого нестерпимо сильным звуком.
НапЛеон демонстративно положил в рот (заранее заготовленный) хлебец, еще раз воздел вверх руки, развернулся, покинул стеклянную комнату и вышел в коридор.