- Вообще - ничего, пресновато, как папье-маше, но с хреном и водкой - пища богов.
Режиссер снимает свою шляпу, вертит в руках.
- Верлен любил маслины, черные и крупные, - отвечает он, и в глазах его мелькает масличная роща.
- Я предпочитаю зеленые. Так что за деловое предложение? - понимаю, что речь пойдет об участии в новом фильме. Интересно, звуковой или немой?
- Слушайте, Пьер, я расскажу по порядку. Сценарий родился ...
- Да, что за роль, Луи. В двух словах, пожалуйста.
Мнется, мычит, гримасничает, бормочет невнятное. Забыл, на какую роль приглашает, не иначе.
- Это эксперимент, сюрреалистический аспект. Вы знакомы с живописью сюрреалистов?
- Нет.
- А произведения их читали?
- Никогда.
Он недоверчиво всмотрелся в меня.
- Даже Арагона не читали?
Мне захотелось плюнуть.
- Луи! Расскажите о фильме, а не о сюрреализме.
Он кивнул, возвращаясь от сюрреалистов ко мне.
- Фильм будет потрясающий. Сценарий родился в результате встречи двух снов.
- Встречи? Снов?
- Да. Я поехал на неделю к своему приятелю, художнику Дали...
- Да?
- ... в Фирегас, я рассказал ему сон, который видел незадолго до того: в нем луна была рассечена пополам облаком, а бритва разрезала глаз. В свою очередь он рассказал, что прошлой ночью ему приснилась рука, усыпанная муравьями. И добавил: «А что, если, отталкиваясь от этого, сделать фильм?» Сценарий был написан меньше чем за неделю.
- М-да... - не зная, что сказать, тяну я.
- Гала утверждает, что вы лучший исполнитель для главной роли.
- Разрезать глаз бритвой?
- Нет, бритву точить буду я сам, так лучше. А вы будете ездить на велосипеде, насиловать девушку...
- Какую именно?
- Симону Марей. Знаете ее?
- Знаю. Слава Богу, не Жозефину Бекер.
Он вспомнил, оценил остроту и засмеялся, потом хлопнул меня по плечу.
- Да. Ну и баба эта Жозефина... Помню. Не выпить ли нам по рюмке?
- Не против. Но что дальше?
- Где?
- В сценарии.
- А... Неважно, - он вспоминал. - Вы согласны? Это будет совершенно необычный, шокирующий фильм.
О! Опять фильм века?
- Кстати, какая у вас ставка?
- Какое имеет значение? - закатываю глаза. - Вы сами сказали, что фильм экспериментальный. О каких ставках идет речь? Договор!
К тому времени у меня был свой агент, который постоянно повторяет:
- Никогда не идите на соглашение с режиссерами, с администраторами или с продуктурами (продюсерами) только из-за их хорошего отношения к вам. Не верьте! Всегда спрашивайте: сколько это будет стоить? И только когда они называют цифру, тогда соглашайтесь. Но - вот бесплатный совет - всегда поднимайте планку выше. Чтобы не отпугнуть - процентов на тридцать. А в следующем фильме уже будете требовать цену, отталкиваясь от предыдущей.
Агент опытный человек, у него в клиентах ходил Мишель Симон. И эта, су- масшедшая.Он мне рассказывал. Мы с ней снимались в каком-то фильме, я ее тогдашнего мужа знал. Как же ее?..
- Да что вы беспокоитесь? Договоримся!
- Угу.
- Пьер! Перестаньте! Не набивайте себе цену! Снимать будем в Испании. Море, солнце. Хорошее вино.
- Я не люблю испанских вин.
- Вы их не знаете, - ласково обещает Бунюэль. - А какой коньяк, знаете?
- Нет, - сержусь я. - Что я вам - пьяница?
- Узнаете и коньяк, - улыбается режиссер.
- Скажите хотя бы, как называется фильм?
- «Андалузская собака».
- Ага, сначала я понял, что - «Стеклянный глаз».
Он морщится.
- Нет, глаз здесь ни при чем.
- А какая порода?
- Чья порода? - не понимает режиссер.
- Собаки, разумеется. Если собака, то должна быть и порода.
Он смотрит на меня, как на дефективного.
- Никакой собаки не будет. Просто такое название.
Я вздыхаю - ему, в конце концов, виднее. Но сколько будет платить?
27
Черное пальто, седая бородка, котелок - годы неумолимы.
- Бонжур, господин генерал.
- Бонжур, господин артист, - тоже по-французски в ответ.
О варварский акцент, за версту слышен русский акцент генерала Кутепова!
28
Запись по фильму
Крупный план ладони, в центре которой кишат муравьи, выползающие из черной дырки. Ни один муравей с руки не падает. Наплыв.
Я посадил ее в такси, она отвергла мои попытки дать деньги шоферу (русскому! - он понимал, о чем мы говорим!), и автомобиль отбыл в моросящий туман вечера.
Долго смотрел ей вслед, пока другие машины не заслонили перспективу, затем направился к дому - пройти надо было всего квартал от перекрестка, где стояли такси, и тут-то меня схватили двое: по удару в бок, а потом - удар в лицо, который отбросил меня в лужу, понял - из-за нее! - а они, эти двое, все пытались еще раз ударить меня в лицо, и один из них прошипел другому, кругломордому: