Разница была огромной.
Опираясь на палку, Марина осторожно ступила на мостки — под ними зачавкало и завздыхало, — дошла до того самого места, где смотрел на нее из-под воды утопленник, и присела на корточки.
Вода была совершенно черной, а дорожка, в которой полоскалась луна, сюда не доставала. Марина потыкала палкой в воду и прислушалась. Под мостками что-то громко шлепнуло и опять затихло. Потянуло сырым и холодным ветром. Кожа покрылась мурашками, и волосы на шее встопорщились, то ли от ветра, то ли от страха.
Марина встала на колени, почти упершись в самый край мостков — коленка угрожающе запульсировала, — и решительно сунула палку в жидкую черноту. Дно было рядом, Марина знала, что здесь неглубоко. Палка вязла в водорослях. Марина время от времени выуживала ее и стряхивала водоросли в воду. Они шлепались обратно, капли гулко падали, и что-то опять затрещало в темном лесу, как будто надломилась ветка, и птица перестала кричать, и стало совсем тихо.
Палка зацепилась за что-то, и Марина больше не могла ее вытянуть. Она моментально решила, что это еще один труп там, на дне, и покрылась холодным потом.
Не может там быть еще одного трупа. Там же, в конце концов, не кладбище!
Палка легко двигалась вверх и вниз, а вбок и в сторону «не шла». Марина еще потыкала ею, а потом стала тащить ее вдоль замшелой сваи мостка, больше никак не вытянуть.
Нет, не получается!
По краю мостков Марина поползла сначала влево, а потом вправо, перекладывая из руки в руку свою палку. Мостки ахали и скрипели. Луна светила в лицо.
Человек из густой тени деревьев наблюдал за ней с интересом.
«Сейчас нырнет, — неожиданно для себя подумал он, — точно нырнет!»
Снова дунул ветер, Марина замерла, не успев опустить свою палку. Волосы разлетелись и как будто зашевелились на голове. Она быстро посмотрела налево, а потом направо.
Нет, ничего. Все тихо.
Марина снова поползла и снова стала тыкать палкой под самую сваю и снова тащить. Палка плюхала по воде.
Под водой что-то подалось, поехало вверх, цепляясь за занозы и сучки разбухшей в воде сваи, и на поверхности показалось нечто, похожее на мокрую змею, обвившуюся вокруг бревна. Змея тускло блестела мокрым блеском, и что-то латунное отсвечивало посередине.
Ремень. Узкий кожаный ремень с латунной пряжкой. Есть!
Марина выпустила палку, перехватила ремень рукой и потянула. Странное дело. Ремень не вытаскивался.
Марина морщилась, потому что ей стало страшно. Страшно оттого, что она так… правильно догадалась, и еще потому, что этот ремень принадлежал мертвому человеку, и с ним, с мертвым, лежал на дне, и латунная пряжка равнодушно посверкивала сквозь толщу воды, когда человек захлебывался, когда в легкие вместо желанного воздуха заливалась темная стоячая жижа!
Она не сразу поняла, что не может его вытащить, потому что он обмотан вокруг сваи. Обмотан и застегнут. Марина перегнулась через мостки и заглянула под них. Остро запахло рыбой — не всех пескарей перетаскал Федор Тучков на прокорм пыльной лобастой кошке!
Точно, застегнут. Вон и язычок виднеется в прямоугольном выступе пряжки, плотно зажатой разбухшей кожей ремня.
Так не расстегнуть, отсюда не дотянуться. По-кроличьи дергая носом от страха и отвращения, Марина легла на живот и стала расстегивать. Язычок никак не вылезал, и Марина вымокла почти по плечи, прежде чем ремень оказался у нее в руке. Она вытащила его из воды, уже почти поверив, что все обошлось, и было не так уж и страшно, и сейчас она побежит по голубой асфальтовой дорожке к своему балкону, где за белой шторой горит яркий желтый свет. Не слишком ловко, «кормой вперед», как говаривал отец, она повернулась, зажав в кулаке ремень, сдавленно ахнула и подалась назад.
На берегу, у самой кромки воды, кто-то стоял — черная тень.
«Это убийца. Он следил за мной, все время следил и сейчас убьет меня. Прямо сейчас».
Как всегда в минуту опасности или самого страшного страха, она вдруг стала очень медленно думать — как будто в голове остановилось время.
Вперед нельзя. Там черная тень, приготовившаяся ее убить.
Можно только в воду, в черную воду вонючего заросшего прудика, где два дня назад она нашла покойника.
Если плыть быстро, она сумеет выбраться на той стороне раньше, чем там окажется убийца. Ночь, бурелом, ямы, болото. Если плыть быстро, может, она сумеет спастись.
Конечно, сумеет. Она умеет бороться.
Она шарахнулась назад, ощупывая свободной рукой заскорузлые доски, в другой стискивала мокрый ремень, не отпускала.