Молодец, Вадя! Два дня! Какая скорость, какой напор! А как же десять дней? Человек слова меняет свои приоритеты, как тапки в полёте переобувает.
И он, я уверена, прекрасно понимает: мне негде взять деньги. Вадя не был бы Вадиком, если бы не пробил этот очень волнующий для него момент.
Внутри всё возмущается и покрывается пузырями. Я готова сорваться и возражать, кричать, доказывать. Не знаю, каким чудом удаётся притормозить. Но не плюнуть в него ядом я не могу.
– Очень твёрдое у тебя слово, Вадим Александрович. Гранит, можно сказать. Десять дней в полночь превращаются в тыкву – зачёркнуто – в два дня – это круто. Невероятно щедро с твоей стороны. Ты знаешь ответ. Мог бы ударить из-за угла – ничего не изменилось бы.
У Вади всё же есть совесть. Микроскопическая, как и все остальные его достоинства. Глазки бегают, он смущённо потирает подбородок.
– Ну зачем ты так? – упрекает страдальчески-трагическим голосом. – Я ведь всё объяснил.
– И я тебя поняла и услышала, Горский. Мой ответ отрицательный. Потому что у меня нет таких денег. И ты это прекрасно знаешь.
– Вот поэтому – два дня, а не десять, – пытается оправдаться он. – Но ты не переживай. Дмитриевич – мировой мужик, тебе с ним будет работать легко и приятно.
– Да пошёл ты, – говорю почти ласково и держу руку в кулаке, чтобы ненароком неприличный жест не показать. Мы всё же партнёры и на работе, как-никак.
– Юль, давай всё спокойно обсудим, а? – Вадя пытается пойти на мировую, а я демонстративно смотрю на часы.
– Обеденный перерыв, Горский. Мне питаться пора. И никакие разговоры не могут этому помешать. Я доходчиво объяснила?
– Ну, давай после обеда, – примирительно заглядывает он в глазки. И я вдруг понимаю, почему у него всё же жёны иногда задерживаются.
Вадя пытается сгладить углы, но некоторые из них настолько острые, что его микроскопических достоинств не хватает. Именно поэтому он трижды потерпел фиаско в браках и, видимо, на этом не остановится, если не пересмотрит полностью свою жизнь и собственные ошибки.
Я предпочитаю встать и выйти, чтобы не переливать из пустого в порожнее, а заодно не дать Горскому втянуть меня в «спокойное обсуждение» сложившейся ситуации.
Я отправилась в столовую. Это наша гордость – столовая при компании. Цены сносные, а обслуживание и питание практически ресторанные. Моё детище. Стоило больших усилий продавить Горского, чтобы забыть о питании не пойми где. Впрочем, для тех, кому не по карману, мы создали комнаты отдыха, где можно спокойно пообедать тем, что принёс из дому.
Я взяла первое, второе, третье, два салата от жадности и десерт, предвкушая, как наемся, заедая горечь вполне понятного поражения.
Меня успокаивало лишь одно: я сама, сама хотела отказаться! И жаль, что не удалось сработать на опережение! Так бы я выглядела не настолько жалко, как брошенная всеми обезьянка посреди суровой русской зимы.
Я успела съесть восхитительный куриный супчик, прежде чем в столовую, как смертоносная стрела, врывается господин Костров. Вид у него целеустремлённый и грозный.
А я вдруг вспоминаю слова Вади: Дмитриевич. Чёрт побери – Дмитриевич! Новый полухозяин! Если это Костров, то я не уверена, что между «мировой мужик» и «мне будет с ним легко работать» можно поставить знак равенства.
Глава 13
Угрозы и обещания
Павел
Она ела. Преспокойно, с большим аппетитом. Но ждать я не собирался. Ведь я именно за этим сюда приехал, верно? У меня и так нет времени, поэтому я не буду испытывать укоры совести по отношению к этой деловой брюнетке, что даже за столом сидела как королева – спина прямая, руки изящные, губы красиво изогнуты.
Не будь я настолько зол и при других обстоятельствах, я бы, возможно, приударил за ней. Но нет, не на мой вкус. Простовата, шика в ней должного нет, зато выдержка – каждому бы такую.
Увидела меня и даже в лице не изменилась, хотя я сейчас, вероятно, похож на черта из преисподней.
– Здравствуйте, Юлия Сергеевна, – падаю на стул напротив неё. Вижу, с какой тоской она смотрит на второе. – Приятного аппетита.
– Аппетит тогда приятен, когда его никто не портит, – отчитывает она меня как школьника.
Хамка! Наглая беспринципная горгулья!
– Тогда вам ничто не помешает меня выслушать.
На её губах играет саркастическая улыбка.
– Рискните.
Ведёт она себя с таким превосходством, что мне немедленно хочется её придушить. Не знаю, почему она вызывает во мне бурю эмоций, но это непреложный факт.