Уже темнело. Один за другим исчезали игроки, и лес пустел. На недавно выпавшем (и когда только успел) снегу алели лужи крови, темнело впитавшего в себя снежную влагу болото… и, несмотря на то, что мне внезапно стало холодно, как же хотелось остаться здесь… и не выходить из игры.
— Если ты, регент, думаешь, что тебе не нужно исцеление, то как мы от других игроков можем что-то требовать? — спросил Иван. — Хочешь ходить с серьезным синяком, ходи! После турнира. А теперь будь хорошим мальчиком и не рыпайся — тебе эту руку еще в финале использовать. И если ее сейчас не исцелить, будешь зверем не бегать, а хромать будешь. И не сможешь нам помочь в битве. Ты точно этого хочешь?
Нет, этого я не хотела. Потому, слегка смущенная вспышкой гнева обычно спокойного Ивана, я позволила себя исцелить. Хотя процесс исцеления приятным не был, никогда не был. И за быстрое восстановление я заплатила сильной болью.
— Была бы внимательной, не пришлось бы тебя исцелять? — поймал мой жалобный взгляд Иван. — Все, я закончил. Теперь можешь выходить из игры без последствий, Макс тебя ждет.
Макс и в самом деле стоял у кабинки и ждал. Встревожен, хотя виду и не подает. И тоже не так сильно и радуется прохождению в финал.
Эта игра реально стоит наших жизней и жизней наших близких? Честное слово… стоит?
На следующий день я смотрела в полумраке общей залы, как на голограмме Альфа слаженно и быстро размазала Свободу по стенке, и гадала — сколько Альфа вылила в донат? И что сделала Свободе, что та не так сильно и сопротивлялась…
— Шантаж, — вновь будто прочитал мои мысли Макс. — Пригрозили магистру Свободы, что выпустят в сеть голограммы на него и его игроков. Ребята развлекаться умеют, ага. Со вкусом. Но не все оценят. Хоть наше общество и вольных нравов, но не настолько еще. Хотя мне — пофиг. Мне лично важно, как они играют, а не чем занимаются в свободное время. Это не противозаконно и ладушки. А что там чистоплюи думают, это их личные проблемы.
Это конечно — да… но…
— А ты откуда знаешь? — прошептала я. — Этот тоже пришел?
Макс лишь кисло улыбнулся и ответил:
— Нет, наши люди сами выяснили. Вообще некрасиво Альфа играет…
Как будто она когда-то красиво играла… и как будто у нее когда-то был шанс выиграть честно. Но меня уже мало интересовала Свобода, меня интересовало другое:
— А у тебя есть секреты, которые ты бы не хотел…
И почему-то сильно испугалась его возможного ответа. Я… не хотела проиграть. И, в то же время, дико боялась последствий нашей победы. Даже не последствий, цены этой победы. Да и близкие же у нас всех есть…
— Единственное мое слабое место сейчас — это ты, — спокойно ответил Макс. — Моего отца и мать они тронуть не осмелятся, кишка тонка, как и меня лично. А вот тебя… тебя это святое дело. Помни, пожалуйста, об этом.
Я помнила, увы, очень хорошо помнила. Как и то, что Макс мог защитить свою семью, но как там защитить наши?
И, когда Макс опять куда-то ушел, мне стало невмоготу сидеть в нашей комнате, и я вышла на балкон, посмотрела в усыпанное едва заметными звездами небо. А я хочу не так, хочу как на голограмме, чтобы яркой россыпью, чтобы не оторваться было от такого неба. Чтобы пахло так, что не надышаться… Как, наверное, сейчас в игре. Может, зайти туда и наплевать на запрет Макса? На его просьбу выспаться перед финалом? И особо не рисковать? Чем я рискую в виртуале?
Но и ослушать не осмелилась… не время сейчас… совсем не время…
Глава 27. Похищение
И все же красиво сегодня! Тихо! Ночная прохлада успокоила, дышать стало легче. Я подошла ближе к перилам, посмотрела вниз, на вечно неспящий город. Давненько я никуда не выходила вечерами. Разве что с кланом. Всякий раз оглядываясь за спину, боясь подвоха от Альфы… забыла уже, что такое просто выйти и ничего не опасаться.
Я задумалась и не сразу заметила, как что-то ужалило в шею. Неосознанно потянулась к укусу, и все вокруг вдруг покачнулось. Я упала бы, наверное, с этого балкона, если бы меня не подхватили обтянутые темными перчатками сильные руки. Вот она ваша система безопасности?
Мысли тянулись медленно, будто через пелену. Кто-то, кого я все еще не видела, схватил меня за пояс, прицепил к себе ремнями и вскочил на антиграв. Совсем другой, чем тот, к которому я привыкла, более массивный, стабильный, способный выдержать нас двоих и абсолютно бесшумный.