В последний вечер, я сидела на террасе, в ротанговом шезлонге, и наблюдала закат над океаном.
Пора было вырабатывать план по завоеванию неприступной крепости. В моей памяти, Денис был очень принципиальным молодым человеком, добрым и простым. Порой, он закрывался в себе, вероятно, вспоминая детство, но я, за время нашего короткого знакомства всегда могла его развеселить и отвлечь. Он называл меня рождественским ангелом, на иностранный манер, а я смеялась и возражала, что у ангелов нет таких торчащих ушей, и что я, скорее эльф, но он сказал, что эльфы не такие милые и продолжал называть меня ангелом. Может, с тех пор я начала мечтать и собирать ангелов, ведь первого подарил мне он. Только после нашего расставания, моя вера совсем померкла, а ангелы – единственное что мне осталось, Лианка называла меня одержимой, когда я из каждой поездки везла по 3-4 симпатяжки, а потом сама, потакая моему увлечению, дарила мне ангелов.
Как же я могла, так нелепо его оскорбить, до сих пор перед глазами его разочарованное лицо, а ведь рассчитывала совсем на другую реакцию, может неверие, радость, но никак не это брезгливое сжатие губ. Да, сейчас я совсем не в фаворе у него, и, видно, что он меня совершенно не помнит, значит, нужно немножко подтолкнуть его память, расшевелить чувства, ведь видно, что за прошедшее время, он не стал мягче, в нем только прибавилось жесткости и бескомпромиссности, что было совсем мне не на руку, но я ведь не боюсь трудностей. План был прост и шикарен, естественно, мне требовалась помощь моей лучшей подруги, ведь она работает непосредственно с объектом моей охоты. На детальную разработку ушло еще некоторое время дома, я тщательно, как детективы в американских фильмах, сделала себе доску, для привлечения больших улик, а именно больших уловок, для соблазнения строптивого Дениса, а то, что мне придется помучиться, у меня не вызывало сомнений.
Кроме того, на острове, я сделала несколько абсолютно выдающихся фотографий окружающей природы и просто портреты не нуждающиеся в редактировании и тут же послала их на конкурс, не под своей фамилией, а под псевдонимом, давно выбранным и забытым из-за коммерческих проектов. Но звонок на ночь глядя, заставил меня тихо выть, от очередных несбывшихся надежд и планов.
- Катарина, я не поздно, надеюсь, не разбудила.
- Ну что вы, Мильви Яновна, готова слушать Вас в любое время дня и ночи, - без тени иронии произнесла я как скороговорку. И сомнений в этом не должно было быть, мама Лианы была и мне второй матерью, с тех пор как мы подружились, у меня даже мысли не возникало, воспринимать ее по другому. Она была нашим всеобщим генералом без официальных погон, и хоть я знала ее уже десять лет, я думать не могла ей возражать. Так она частенько выводила нас с Лианкой на чистую воду, уличив в мелкой лжи, еще когда мы вместе учились.
- Лиана дома, но она совсем не своя, не знаю, что у нее произошло, но это явно разбитое сердце, я не хочу, чтобы моя девочка страдала. Сама она вряд ли позвонит, а вот ты можешь ее немного приободрить, поднять настроение, мне очень больно видеть ее такой.
Откровенность в суждениях этой женщины всегда восхищала меня, мои родители в этом плане были всегда очень сдержаны, никогда я не видела на их лице ни тени озабоченности, ни раздражения, ни злости. Даже тогда, когда меня задержал полицейский в угнанной тачке, они просто приняли решение еще раз переехать, без скандалов, без выяснения мотивов, как будто знали, что все кардинально изменится. Порой мне самой хотелось начать орать, выразить всю гамму эмоций скопившихся во мне, но натыкаясь на спокойный взгляд Леонарии Вагнер, я не могла уже вспомнить, на что так сильно злилась или обижалась. Отец только поддакивал и кивал головой, изучая свои научные книги, пользуясь техническим переводом текстов, чтобы лучше объяснить мои собственные потребности. «Я сама знаю, что я хочу!» - хотелось кричать мне, на его псевдо психологические трактаты, «заткните свой гештальт себе в одно место!». Но он только кивал и заново структурировал для меня законы вселенной по давно отработанному всемирному сценарию. Вероятно именно так, нужно обращаться с неразумными детьми, и эта манера принесла свои плоды, но мне хотелось больше тепла, больше сопереживания.