Секунда на притворится, что потеряла равновесие.
Секунда на то, чтобы сознательно сломать кости.
Всего одна секунда, и мне больше не придётся танцевать.
ХРУСТ.
Я свободна.
ХРУСТ.
Я улыбнулась воспоминанию.
А потом, открылась дверь, и вошёл отец.
Воспоминания тут же испарились вместе с приобретённой свободой.
Подходя ближе к кровати, Дэниэль странно и невнятно вымолвил:
— Ты проснулась.
Я была не в состоянии ответить прямо сейчас. Чувство вины прожигало меня изнутри, и я ощущала, как оно высасывает кровь из моего лица, и вызывает холодную испарину с головы до пят.
— Д-даа, отец. – Не могу заставить себя взглянуть на него. Я была в уже, что если сделаю это, он тут же узнает правду.
Я услышала, какой-то скрип, и краем глаза увидела, как отец перетаскивает стул поближе к кровати. Он сел без своей присущей грациозности, и тогда я поняла, что от него пахнет… странно.
Собрав смелость в кулак, я всё же взглянула ему в глаза, и меня накрыло волной сомнения, когда я увидела, что он не изменился. Дэниэль был одет всё в тот же костюм, что и на вчерашнем выступлении.
— Т-ты в порядке, отец? – Я должна была спросить это.
— Конечно.
Казалось, это был тот же самый приятный голос, который я слышала всю свою жизнь, но что-то в нём было не так.
Что-то плохое.
И мой ужас ещё больше усилился, когда отец ласково спросил:
— А почему я должен быть не в порядке, Серенити? Ответь ты мне.
Я поняла, что нервно сжимаю края одеяла.
— Ну же, дитя, ответь своему отцу. Почему ты спрашиваешь в порядке ли я, если это ты в больнице?
Моё сердце пыталось вырваться из груди, а мозг лихорадочно перебирал наихудшие опасения.
Пожалуйста, пожалуйста, это не может быть правдой, пожалуйста.
Я сглотнула.
— О-отец.
Но Дэниэль прервал меня.
— В конце концов, мне не на что злиться. Не из-за чего быть разочарованным.
Я вспомнила слова доктора Фергюса.
«Ты не можешь разочаровать того, кто тебя любит».
Я побледнела.
Доктор Фергюс ошибался.
Но что было ещё хуже, мой отец знал.
Он всё знал.
Наши глаза опять встретились.
О нет, отец всё знает.
— Мистер Фергюс написал письмо, ты знаешь? – Непринуждённо сказал Дэниэль. – Он передал его нескольким влиятельным людям, и из-за этого письма, я больше никогда не смогу преподавать танцы детям. В том письме, он сказал, что я принуждал тебя к танцам, и что он опасается, я могу заставлять тебя танцевать, даже если тебе это причиняет боль.
Он потянулся ко мне, и я вздрогнула, прежде, чем успела даже подумать об этом.
— Ой, что это было? – Нахмурился Даниэль. – Ты боишься своего собственного отца?
Да.
А прошептала:
— Нет.
Он долго смотрел на меня, перед тем, как кивнуть.
— Я так и думал. – Сказал он, откидываясь на спинку кресла. – Он ведь ошибался? Не так ли?
Нет.
А прошептала:
— Да.
— Я старался им это объяснить, но никто не поверил мне. Они не знают тебя так хорошо, как я. Правда, Серенити?
Нет.
Я начала дрожать.
— Да.
— На самом деле, ты ведь хочешь танцевать? Правда?
Нет.
Слёзы сдавили моё горло.
— Да.
Отец начал что-то доставать из кармана.
Мне стало ещё страшнее.
А потом, я увидела, что это было, и перестала дышать.
— Отец…
Он улыбнулся, перед тем, как прижать дуло пистолета к своему виску.
— ОТЕЦ, НЕТ!
— Какая же ты лгунья.
Дэниэль спустил курок.
1.
— Хочешь ещё вина? — Спросила Шейн улыбаясь, а потом, дразня, добавила, — Даже если это ты и сам привёз его.
Виллем де Конаи улыбнулся ей в ответ.
— Разве только на дорожку, а потом, боюсь, мне всё же придётся уйти.
— Так скоро? — Шейн притворно надула губки, но только потому, что знала, так она выглядит ещё симпатичнее. — Но я всё ещё не споила тебя.
Виллем улыбнулся, очарованный правдивостью девушки, с которой сегодня у него было свидание. Женщины редко проявляли это качество в его обществе. Большинство из них всегда старались делать то, что, по их мнению, он ожидает от них.
— Боюсь, что споить меня, будет довольно проблематично для любого. — Ответил он Шейн хриплым шепотом. — Но я, оценил твой порыв.
Удовлетворённая улыбка переливалась на губах Мелани Роли, когда она наблюдала данную сцену, сидя во главе стола. Шейн делала всё очень, очень правильно. Определённо, наем кейтеринговой компании на сегодняшний вечер того стоило.
Спустя ещё десять минут подшучиваний, Голландский миллиардер вежливо распрощался, и Мелани одарила свою дочь пронзительным взглядом. Это служило напоминание Шейн, что перед другими своими поклонниками, она может показывать свой характер, но только не перед де Конаи, пока не заполучит от него заветное кольцо.
Правильно поняв предупреждение Мелани, Шейн подарила Виллему снисходительный кивок.
— Я понимаю, — ответила она беспечно, — обязанности зовут, так ведь?
Когда ярко-голубые глаза её кавалера заблестели в знак согласия, Шейн поняла, что поступила верно.
Мелани встала из-за стола, и пара повторила за ней.
— Надеюсь, в скором времени ещё увидеть вас, мистер де Конаи, — сладко пробормотала она.
— Только, если вы окажете мне услугу, и позволите пригласить вас двоих ко мне домой, — галантно ответил Виллем.
Когда мать вышла, Шейн провела Виллема до выхода из пентхауза Мелани, убедившись, что её бёдра вызывающе покачиваются при каждом шаге. Когда они дошли до двери, Шейн оглянулась на Виллема через плечо.
Миллиардер в ответ вздёрнул бровь, и у Шейн перехватило дыхание. Этот мужчина был чертовски великолепен и сексуален, и он это прекрасно знал.
Всего секунда, и Виллем де Конаи притянул её в объятия, его рот мастерски завладел её.
С большинством богатых мужчин, с которыми встречалась Шейн, ей приходилось изображать страсть, и иногда даже любовь. Но с Голландским миллиардером, ей не нужно было притворятся вовсе. Было невероятно просто раствориться во властных прикосновениях Виллема, к тому же, у него столько миллионов, что она даже боялась представить. В любом случае, это не имело особого значения. Возможно, она и была маленькой самоуверенной сучкой, но даже ей не хватало уверенности, чтобы поверить, что миллиардер будет с ней только из-за её внешности. Она готова была стать кем угодно и чем угодно, лишь мы носить имя де Конаи.
Виллем прижал её к стене, и Шейн закрыла глаза в истинном экстазе, когда его губы сжали её сосок через ткань. Он прикусил его, и её рот распахнулся с тихим стоном.
Она почувствовала, как его рука скользит вниз, проникая под юбку, в поисках её чувственного места. А потом, он стал ласкать её. Шейн перехватило дыхание.
А уже в следующее мгновение, она достигла пика своего наслаждения. Шейн содрогалась в его умелых руках, уткнувшись в ароматную шею Виллема, сдерживая крики.
Как только он отстранился, она покачала головой, и прежде, чем мог её остановить, Шейн опустилась на колени, расстегнула его брюки, а затем, взяла его невероятно возбуждённый член в рот.
Виллем грубо сжал её голову.
Она начала сосать его. Шейн давала ему всё что могла, но под конец, он взял дело в свои руки, схватив её за голову, и двигаясь до тех пор, пока глубоко не излился в её рот. Она проглотила всё, даже не смотря на то, что не переносила вкус спермы.
Позже, она убедилась, что её голос звучит беспечно, и сказала:
— До свидания, — она понимала, что один только знак, что она цепляется за него, и миллиардер тут же бросит её.
— Я позвоню тебе, — ответил Виллем. — А теперь, запри дверь, и приятных сновидений.
Зная, что миллиардер привык к беспрекословному повиновению, Шейн улыбнулась и кивнула в ответ.