Когда они ссорились, он всегда вел себя так, словно готов к разводу. Но она полагала, что сегодняшний разговор — лишь начало. И что такой опытный бизнесмен, как Хэнк, на самом деле тоже прекрасно это понимает. Открыв дверь, Мэдисон увидела улыбающегося консьержа, который держал серебряное блюдце с ключом от нового номера. Она схватила его и быстро вышла, не попрощавшись.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я НЕ ДЖЕКСОН. НА СЛУЧАЙ, ЕСЛИ ТЫ СПУТАЛА
У них оставались считаные недели, чтобы спасти шоу. Если в довершение всего она потеряет еще и работу, то… Кэди даже не знала толком, как закончить предложение. Вернется в Нью-Йорк? Придумает что-нибудь получше? Ясно лишь одно: в ближайшие десять месяцев она никуда отсюда не денется, потому что в конце лета опрометчиво арендовала на год небольшую уютную студию на Колумбия Хайтс, неподалеку от офиса Джея. Худший сценарий — это сдать комнату в субаренду, но она надеялась, что до этого не дойдет.
Этим утром она пропустила звонок от Мэдисон, поскольку как раз обсуждала неутешительную статистику.
— Хотела подкинуть тебе нечто безумное, — сказала ей голосовая почта. — Дай знать, когда у тебя выдастся свободная минута.
Кэди уже начала набирать номер миссис Гудфеллоу, когда телефон звякнул.
«Привет. Позволь по-дружески напомнить, что я — Паркер. Я не Джексон. На случай, если ты спутала».
Она прервала набор и откинулась в кресле, глядя в окно на реку и город за ней.
После происшествия у фургона «Преамбулы», то есть с начала августа, Паркер писал Кэди сообщения каждую неделю. Это походило на рассылку, на которую она вовсе не подписывалась. Тексты становились все короче, совсем как дни в конце лета. Сейчас уже стоял октябрь, но послания все приходили — и против ее воли вызывали улыбку. Время от времени она пыталась отвечать. Только очень коротко. «Привет, Паркер». В глубине души она проклинала день, когда решила, что нужно прекратить едва начавшийся роман. Она ежедневно вспоминала его поцелуи, точно все это происходило с ней в какой-то другой реальности или в прекрасном сне. Она скучала по нему, и в памяти всплывали сцены: вот она заходит в его бар, он радостно встречает ее, они перекидываются фразами. Тогда она все воспринимала как должное. Как Кэди могла не замечать блеска в его глазах? Похоже, пыталась игнорировать очевидное — ведь она была помолвлена. Но теперь прятаться от себя становилось все труднее. А он тут как тут со своими посланиями. Она чувствовала, что необходимо отстраниться, сосредоточиться на себе, даже если это и не слишком логично.
Паркер, конечно, говорил правду: ничего дурного он не сделал. Но она была не готова снова подставиться под удар, поэтому предпочла отдалиться.
Сейчас неотрывно смотрела на айфон, размышляя, стоит ли отвечать, и если да, то что ответить. Постер с Декларацией независимости все еще висел над телевизором. Кэди едва не порвала его в день, когда произошел инцидент с фургоном, но плакат ей нравился, и она решила, что он тут вовсе ни при чем. Наконец она написала:
«Привет, Паркер. Я соскучилась… по коктейлю, названному в мою честь».
Вот и все, что она сумела из себя выжать.
Был четверг. В обеденный перерыв ей позвонили с ресепшена. На стойке ее ждал пластиковый стаканчик с соломинкой, упакованный на вынос, и конверт, внутри которого был фирменный бланк «Преамбулы» с запиской: «Твое здоровье. П.» Кэди отпила из стакана и улыбнулась.
Мэдисон не хотела смотреть дебаты, потому что страшно сердилась на Хэнка. Однако, подозревая, что мужа ждет провал, не могла не смотреть. Это было ее супружеским и одновременно гражданским долгом. Так что она попросила няню уложить Джемму спать, налила в бокал каберне и, прихватив бутылку — почему бы и нет? — отправилась в спальню.
Все происходящее напоминало спортивное соревнование. То же напряжение в мускулах, в каждом нерве — в предчувствии фиаско. Мэдисон желала, чтобы Хэнк вышел из гонки, но не таким образом. Она боялась мгновения, когда камера покажет его крупным планом, — гримасничающим, дергающим галстук, словно тот его душит. Она знала про карточки с подсказками. Она видела в его глазах опустошенность. И она надеялась, что в конце, прежде чем покинуть сцену, он сорвет ненавистный галстук, смотает в клубок и навсегда засунет во внутренний карман.
(Скай Васкес, штатный корреспондент «Кью»)
Давно мы не видели ничего более увлекательного, чем предвыборные дебаты, состоявшиеся 9 октября. Предполагалось, что это мероприятие будет представлять собой общественный форум. Однако его пришлось временно свернуть — вскоре после начала сотни полностью обнаженных неистовых бунтарей появились на арене Атлетического комплекса Университета Вашингтона в Сент-Луисе. Они кричали и пели, они принесли с собой плакаты и растяжки с лозунгами, цветы, растения и даже привели с собой животных, чтобы привлечь внимание к проблемам окружающей среды. Эту группу собрало объявление, размещенное на странице Мэдисон Гудфеллоу в «Фейсбуке» — по предположению, хакерами. Особенно ярые демонстранты пытались взобраться на сцену, но были остановлены полицией и провели остаток ночи (весьма холодной) в полицейском участке.