— Ты что, собираешься подать на нас в суд? — Ее веселье вдруг резко прошло. — Наше шоу не очень-то преуспевает, так что мы не сумеем заплатить…
— Так и быть, на этот раз спущу. В конце концов, мне это пошло на пользу, — он окинул взглядом комнату, заполненную людьми.
— Что ж, всегда рады, как говорится, — сказала она. — Но мне, конечно же, неловко… Никто еще не расписался на твоем гипсе?
— Вряд ли кому-то старше десяти лет придет такое в голову.
— Точно!
Кэди достала из сумки фломастер и начала выводить буквы. Телефон снова звякнул.
— Впрочем, хватит о травмах. Я твой должник. Если ты заметила, тут есть несколько очень значимых персон — ну, кроме нас с тобой, — продолжил Паркер.
— Заметила.
Телефон снова подал сигнал. Еще одно сообщение. Кэди закончила писать на гипсе:
— Готово!
— Очень здорово получилось! Тут больше никому не осталось места. — Он прочитал надпись и весело расхохотался. — «Чего не сделают люди, чтобы попасть на экран! Шучу, шучу. Извини! Кэди и твои друзья из шоу „Отличного дня, округ Колумбия!“».
— Рада служить! И вот тебе еще старомодная картинка вместо смайлика, — она показала на маленький телевизор с забавной рожицей на экране, который изобразила с краю.
— О! — Он снова рассмеялся. — Какой смешной!
— Хорошо бы здесь расписался еще и Арнольд.
— Я встретился с ним здесь! — воскликнул он как-то по-детски. — Но, боюсь, при этом слишком нервничал.
— Сейчас ты выглядишь вполне спокойным.
— О, нет. Вполне спокойным я никогда не бываю. Социальная тревожность. Не лечится, но я стараюсь. Приходится фальшивить. Разве на телевидении не то же самое?
— Ты готов для крупного плана!
Телефон Кэди зазвонил. Она могла проигнорировать звонок, но почувствовала раздражение и решила положить этому конец.
— Извини, я…
— О да, не стесняйся. Я не прочь сразиться в дартс с сильными мира сего. Даже с этой штукой, — он указал на гипс, — я одолею любого!
Как только Паркер отошел, Кэди ответила на звонок.
— Все еще работаю. А что случилось? — взяла она быка за рога, хотя говорила довольно мягким тоном.
— Я тут подумал и понял, что не хочу, чтобы ты участвовала в этом мероприятии, — Джексон как-то странно растягивал слова, словно был пьян. — Все это скверно выглядит.
— Ты серьезно?
— Да, я серьезно. Ты должна выбрать, на чьей ты стороне.
— Я здесь не выписываю чеки. А в чем проблема? Ты можешь найти сотню причин поссориться со мной, но эта, пожалуй, последняя.
— Пожалуй, я тоже пойду прогуляться. Куча людей с радостью составят мне компанию. А ты сама сделала выбор, — он говорил сдержанно, даже холодно.
— Что? Я как-то не очень тебя понимаю. — Она начала пробираться к выходу. — Зачем ты устраиваешь скандал? Ты что, напился? В одиночку?
Тошнота вернулась. Почему-то она всегда подступала, когда Рейги надевала туфли на каблуках и коктейльное платье. Словно в теле вспыхивала аллергия на все, что не было связано с домашним уютом и семейными ценностями. Сейчас Рейги жалела, что не рассказала обо всем Теду еще несколько недель назад.
Сидя в уголку бильярдной, где Арнольд играл с Джорджем Клуни, она старалась не попадаться на глаза знакомым. Но вот беда — их было здесь слишком много. Собственно, она знала здесь практически всех. Вот и сейчас она чувствовала себя как на минном поле, пока Тед увлеченно разговаривал у бильярдного стола с одним финансовым воротилой. Рейги вытащила телефон, сделала вид, будто читает сообщение, а затем встала и с очаровательной улыбкой взяла мужа под руку:
— Тысяча извинений, что прерываю. У Наташи простуда, так что я отлучусь ненадолго, надо позвонить няне.
Она направилась через главный зал, в который битком набилась молодежь до тридцати, вышла на улицу и наконец-то вдохнула прохладный ночной воздух. Но Тед тут же вырос у нее за спиной.
— Но ты же не собираешься уходить? Разве Стейси не может дать ей тайленол и позвонить нам, когда температура спадет?
— Ну…
Она отошла в сторону, вызывая в телефоне приложение «Убер».
— Мне бы хотелось, чтобы ты еще побыла. Арнольду нравится твое присутствие. Он ценит дух общности, семейные ценности, бла-бла-бла… Ты же знаешь.
— Да, понимаю, но, видишь ли, — сказала она, пытаясь высвободиться, — я себя не очень хорошо чувствую.
— И не можешь потерпеть еще пару часиков? Просто посидеть?
— Честно? Нет. Не могу.
— А часик? Ну, хоть сколько-нибудь!
— Я бы с радостью…
— Но это решающий вечер. Ты нам очень нужна. Ты должна это понимать.