Быстро и бесшумно нагоняю как раз посреди каменной утробы. Глубокая арка расположена удачно, на стыке крайних перед оврагом домов. Короткий резкий взмах правой руки, бью в спину но... чуть выше чем надо. Как? Почему? Движение было давно выверено и отточено. "Почему?!" Заточка пронзает мужскую плоть легко, глубоко ранит, но не там где нужно. Мир искажается, и мысли, и действо замедляются. "Как же так?" Ведь я была уверена в том, что бить необходимо и к удару подготовилась. Думала, что подготовилась. Успеваю выдернуть инструмент.
Мужчина стремительно оборачивается. Тянет жилистую пятерню. Ловко перехватывает вооружённую руку. Сопротивляюсь. Мразь дёргает, и острый край заточки прокалывает на целый сантиметр моё левое запястье. Но у сволочи недостаточно сил, он быстро слабеет, а я хорошо подготовлена. Выскальзываю из-под его тяжёлой хватки, опасная железка снова моя. И хочу ударить, но... отчего-то цепляюсь за взгляд мерзавца. Уже и не взгляд, а помутневший омут какой-то, за слезой пеленой. А смотрит это мутное болото на меня по-стариковски, умоляюще-беспомощно, словно молится.
И я-то не собираюсь щадить, да рука с оружием сама опускается, а мразь закатывает глаза и спасительно валится на асфальт. Время упущено. "Да что я... Зачем?" Но поздно, поздно... Прячу железку в специальный пакет, запихиваю в карман. По раненой левой руке начинает струиться кровь. Стягиваю тонкий жилет, который одет был по жаре ради капюшона. К чёрту прикрывать лицо, главное спрятать раненое запястье. Одну полу жилета туго наматываю на порез, вторую стараюсь набросить небрежно. Прижимаю нелепый наворот с жилетом к животу, будто просто придерживаю одёжку. Всё это проделываю на ходу.
Город научил, время было рассчитано, но я замешкалась с рукой и с мыслями дурацкими "поздно - не поздно". И убралась с места довольно быстро, но неладное всё равно началось. Попался прохожий, идущий в сторону арки. "Чёрт, чёрт!" - кусаю обветренные губы. - "Как не удачно-то". В пяти метрах, через дорогу разговаривают две тётки.
Быстро перебегаю через улицу на красный свет, хорошо хоть, улица узкая и машин почти нет. Ещё пара секунд и раздаётся хриплый вопль мужика из под арки. Тётки растерянно оглядываются. Они ещё решают что делать, но одна задерживается за меня взглядом. Я на открытом месте. Рядом кафе, но с вывеской "закрыто" на двери. Впереди, метрах в тридцати, остановка. Там тоже есть люди. Плохо, очень плохо.
И тут, о чудо, возникает Пухов. Мой брошенный дружок и бывший однокурсник. Нисколько не изменился, словно и не прошли с нашей последней встречи эти пять месяцев. Большой беспечный, с безмятежной миной на добродушном лице, ковыляет в мою сторону от остановки. Чудо. Сближаюсь медленно, боясь спугнуть удачу.
Разок оглядываюсь. Тётки уже подходят к арке. Мужик оттуда продолжает что-то неразборчиво бубнить. Несколько человек отделились от ожидающих на остановке и переходят дорогу, явно заинтересовавшись происшествием.
Наконец, можно действовать и мне.
- Привет, Пух! - придаю голосу умеренную радость, но говорю тихо, так чтобы слышать мог только Вадим.
Тянусь и обнимаю парня за шею. Мне безразлично, что не вижу в глазах и тени узнавания. Конечно, полгода - целая вечность. И когда он, влюблённый таскался за мной, я была совсем другой. Походила на нормальную девушку - носила воздушные светлые платья и заплетала пшеничные косы. Сейчас у меня вместо них бурый жёсткий ёжик на голове, а тело сделалось угловатым и жилистым от постоянных уличных тренировок. К тому же, оно по боевому закамуфлировано потёртыми старыми джинсами да безликой серой майкой. Но я Пухову опомниться не позволяю. Обнимаю уверенно за бычью шею и чмокаю куда попало в мягкую гладко выбритую физиономию. Подаренной Городом чуйкой знаю, что та тётка снова выцепляет меня взглядом. Хорошо, теперь можно.
Пульс не желает замедляться, но я стараюсь дышать ровнее. Даже успеваю оценить новый аромат, исходящий от парня. А пахнет от Пухова дорогим парфюмом, благополучием и спокойствием от него тянет, нормальной жизнью. Слегка отстраняюсь, давая спасителю перевести дух. Но руку с широкого плеча пока не убираю.
- Совсем не узнаёшь, Вадим? Это же я, Соколова.
Сощуриваюсь, стряпаю самую соблазнительную улыбку, на какую в эту минуту способна. Он не должен слышать бешеный стук моего сердца, и на левую обмотанную руку тоже не должен смотреть.
- Ка-тя! - натужно выдыхает и растерянно моргает верзила. Это Пухов-то, который не знает, что я в насмешку над ним назвала Пухом дворового кота? Это слоноподобный недотёпа, который раньше и помечтать не мог о моём поцелуе? Ладно, имеем то, что имеем.
Осторожно выпускаю его из рук. Продолжаю глупо улыбаться. В конце концов, это пробивает его нелепое непонимание, и Пухов несмело тоже улыбается мне в ответ. Хорошо, большего мне для спектакля и не нужно.
- Ты извини, Вадим, я спешу, - шепчу мягко и доверительно. Беру на минуточку опять его большую тёплую ладонь в свою. - Давай созвонимся как-нибудь, поболтаем?
- Так ведь...
- Пока, пока.
Вроде бы получилось. Со стороны - мы прощающаяся, воркующая пара, - то, что надо. Пячусь, дарю бывшему ухажёру прощальный жест ручкой и быстро ретируюсь. Мимо остановки, в тень тополей, в недра ближайшего двора. За спиной всплыл протяжный вой полицейской сирены, но это уже не моя история. Я снова неприметна людям, Город спрятал меня, растворил в себе.