«Значит, дедушка все видел», — расстроилась Тамако. Ничего хорошего в этом не было. А что, если он захочет вмешаться?
Как она и подозревала, дедушка спросил:
— Тебя что, обижают?
Ответ Тамако прозвучал неожиданно резко даже для нее самой:
— А вот это тебя не касается! Какое может быть дело бывшему зэку до школьных разборок? Так что не вздумай вмешиваться!
Кэндзо, похоже, на мгновение удивился, но тут же, радостно улыбнувшись, наклонился к Тамако и сказал:
— Ха, девчонка, когда ты злишься, лицо у тебя становится просто ужасным. Думаю, что с таким лицом никакие издевательства тебе не страшны.
Продолжая весело смеяться, Кэндзо свернул за угол, к дому.
Матико несмело спросила:
— Твой дедушка был в тюрьме?
«Вот черт», — подумала Тамако и строго посмотрела на Матико.
— Никому не говори!
Матико робко кивнула и опустила глаза.
— Не скажу.
«Неужели у меня и вправду страшное лицо, когда я сержусь?», — вернувшись в свою комнату, Тамако попыталась перед зеркалом придать лицу недавнее выражение. В какой-то момент ей это удалось. «Ого!» — подумала она. И действительно, лицо получилось «стра-ашно, аж жуть».
Однако когда к ней приставала Томоми со своей свитой, Тамако не могла сердиться, а только изнывала от страха, пытаясь угадать, какое издевательство они задумали на этот раз.
Отец вернулся с работы раньше обычного, чтобы отпраздновать возвращение дедушки Кэндзо из тюрьмы. Ужинали, как было заведено, в гостиной. Как и накануне, за столом сидели вчетвером, но, вероятно, оттого, что все так или иначе ощущали отсутствие бабушки, разговор не клеился. Отец, как всегда, пил разбавленное виски, поэтому дедушке пришлось пить саке в одиночку.
— Ах да, — дедушка достал из-за пазухи тяжелый на вид, туго набитый конверт, — это я получил за работу в тюрьме. Раз мне теперь предстоит жить вместе с вами, пусть Тиэко-сан[9] распоряжается этими деньгами на свое усмотрение.
Получив наличными несколько сотен тысяч, а то и больше миллиона иен, мать, естественно, очень обрадовалась. Конечно, она сразу все потратит. Тиэко всегда страдала от нехватки денег. «Лучше бы ты оставил их себе», — мысленно обратилась Тамако к дедушке. Но дальше мысленного общения дело не шло. Тамако не знала, на какие темы следует говорить в таких случаях, да и все остальные, должно быть, тоже.
— Отец, кем же ты работал в тюрьме?
На лице Кэндзо отразилось недовольство.
— Лучше не спрашивай. Если я скажу, вы тут все на смех меня поднимете.
— Не поднимем, — напустив на себя серьезный вид, сказала мать.
— Ну хорошо. Я… вышивал.
Тамако рассмеялась, и дедушка строго на нее посмотрел.
— Ей смешно, видите ли. А у меня, между прочим, талант. Поэтому я столько и заработал.
— У тебя всегда были умелые руки.
Потом дедушка начал расспрашивать отца обо всех соседях: Кэндзо с детства жил в этом доме, построенном еще его прадедом, и знакомых в округе у него было хоть отбавляй. Впрочем, отец, работавший в центре города, плохо знал, что происходит в их микрорайоне, и о последних новостях квартала деду рассказала мать. Тамако ушла в свою комнату раньше всех, а взрослые, похоже, разговаривали допоздна.
На следующий день в школе Тамако ожидал сюрприз: почти все одноклассники знали о дедушке, вернувшемся из тюрьмы. Томоми и другие ученики на переменах переговаривались нарочито громкими голосами:
— Ее дедушка только вчера вернулся из тюрьмы! Она внучка бывшего заключенного, поосторожней с ней! У нее дедушка-убийца, с ней шутки плохи!
На перемене Тамако с пристрастием допросила Матико, но та, чуть не плача, лишь повторяла, что никому ничего не говорила.
— Я даже дома никому не сказала. А о том, что твой дедушка убил человека, я вообще не знала. Так что ты не думай, это не я растрезвонила!
Возразить тут было нечего. Наверняка кто-то из одноклассников, толпившихся у комбини, узнал об этом от взрослых, скорее всего, от родителей. Весь день одноклассники издевались над Тамако, а самые отпетые школьные хулиганы специально подходили к ней за подробностями — убийство, совершенное ее дедушкой, буквально не давало им покоя.
Дедушка уходил из дома каждый день. Мать говорила, что он наведывается в лавки к старым знакомым, ведет с ними разговоры о прошлом, расспрашивает о знакомых, с которыми еще не успел встретиться, и о тех, кто переехал в другой город; обсуждает дела, слушает сплетни, собирает информацию, словно пытаясь вернуть потерянное время. Сама Тамако тоже как-то раз по дороге из школы приметила дедушку, который, присев у входа в обувную лавку, увлеченно беседовал с ее хозяином, своим ровесником.