От перемены температуры после его обжигающего рта я снова опадаю, и потому он возвращается к груди и тут же продолжает иссушающую пытку, облизывая, вытягивая, втягивая в себя мой сосок.
— Ааах, — сознание туманится так сильно, что, кажется, не понимаю, где верх, а где – низ, где – потолок, а где – пол. Мой стон простреливает его – скорее чувствую, чем вижу, как его будто пронзает стрелой, он рычит прямо мне в горло, впивается поцелуем в ключицу, жалит ладонью бедра.
Я открываю рот, и он набрасывается на него, обрушивается поцелуем. Втягивает нижнюю губу, обхватывает верхнюю, облизывает, проталкивается языком внутрь. И если первый поцелуй я ошарашенно не принимала, то сейчас буквально против воли своего сознания впускаю этого завоевателя в себя. Таких поцелуев со Стивом у меня никогда не было. Ни-ког-да.
Порочных, будоражащих, долгих, страстных. Мужчина будто трахает мой рот своим языком, но я ничего не могу поделать, вернее, не хочу ничего делать, а хочу отвечать ему, играя своим языком с его, танцуя в этом порочном танце губ.
Не понимая, что творю, разомлев от этой странной страстной ласки, я закидываю свои ноги ему на бедра, будто прижимая к себе, и в этот момент он стонет.
Стонет и рычит, и тут же прерывает наш поцелуй.
Отстраняется и я вижу, как горит в его глазах страсть, огонь, сожаление и раскаяние. Он прищуривается, резко вскакивает, и я обалдело смотрю на его полуголую фигуру, скольжу глазами по развитой мускулатуре, сильным рукам, бицепсам, плоскому животу, ярко выраженному треугольнику бедер в приспущенных трикотажных штанах.
Обдает холодом, и я резко обнимаю себя за плечи, а он, нервно взъерошив волосы, не оборачиваясь назад, делает шаг к двери. Второй. И резко развернувшись, распахивает ее, пропав в глубине темного коридора, и хлопает ей так сильно, что я тут же прихожу в себя от этого звука, так похожего на выстрел из пистолета.
Дёргаюсь и пялюсь на дверь, за которой он только что скрылся. Что происходит?!
10
Вот теперь, когда я остаюсь одна, без подавляющего внимания этого хищника, сознание начинает очищаться, как ручей после сели. Несколько минут рвано вдыхаю и выдыхаю воздух, несильно бью себя по щекам, чтобы кровь начала циркулировать по всему телу и отлила, наконец, от предательски загоревшихся огнем частей тела.
Что это было? Какой-то морок. Может быть, меня отравили?
Комната обставлена по-спартански просто: широкая кровать с покрывалом из нежного мягкого ворса, круглое окно в морском стиле, через которое пробивается луч света, освещающий танцующие в воздухе пылинки, небольшой круглый столик у двери с овальным зеркалом с подсветкой.
И ничего больше.
Столик пуст. На кровати нет подушек. Окно не прикрывают жалюзи, тюль или шторы.
Пустота.
Оправляю платье и подхожу к двери. Наверное, она закрыта на ключ, раз уж меня увезли в качестве заложника.
Дёргаю ручку на себя и с удивлением обнаруживаю, что она легко поддается. В коридоре ни души. Здесь тоже все оформлено довольно просто и светло. Дохожу до лестницы, спускаюсь вниз, держась за богато оформленные деревянные перила.
И едва только мои ноги касаются пола, застываю в недоумении.
На первом этаже, практически под аркой, - собрание. Сердце тарахтит, мельтешит, бьется, как мотылек в банке. Потому что я вижу, кто там находится. Комната пустая и светлая, но мне темно от того, что мужчины, которые оказались в ресторане в мой день рождения, сейчас навытяжку стоят в ряд. Охаю и хватаюсь за сердце, другой рукой уперевшись в перилла, чтобы совсем не сползти на пол.
И привлекаю внимание.
Они, как по команде, поворачивают в мою сторону свои головы. Практически как близнецы: огромные, рослые, в темных брюках и рубашках, опасные, пересушенные в спортзалах качки. Все десять человек.
А нет, одиннадцать.
Одиннадцатый, или, вернее, Первый, разворачивается всем корпусом ко мне. И это не тот дикий, необузданный мужчина, который явно терял голову от женской груди, - нет. Прямо сейчас я вижу его в новой ипостаси. Это приличный, ухоженный мужчина, больше похожий на классического бизнесмена: легкая льняная рубашка, расстегнутая на груди на несколько пуговиц, светлый пиджак с небрежно поднятыми рукавами, под которыми видны мощные запястья. Серые брюки обтягивают в рамках разумного сильные, упругие ноги.