Пролог
— Чистота — главное пр-р-риданое незамужней девицы! — назидательно заметил Каркун, мелкий, будто больной, вороненок.
Кона махнула рукой, отгоняя его от плаща, и, вздохнув, кинула на себя последний взгляд в зеркало. Довольно улыбнулась. Рубашку раздобыла что надо, любая модница позавидует. И любимому должно понравиться: изящное кружево больше подчеркивает, чем скрывает.
— Ты говоришь, как папенька, — вздохнула, завязывая плащ. — Наша с Алем свадьба через неделю, а «золотой день рождения» — один раз в жизни. Хочу сделать жениху подарок.
— А если он не женится на тебе после? Бр-р-росит тебя… — ехидно заметил Летун, вороненок не такой мелкий, но такой же занудный.
— Женится, — отрезала Кона, обуваясь. — Мы на священном алтаре поклялись. Нас могут разлучить только особенные, очень важные обстоятельства.
Нахмурилась, плотнее запахивая плащ. Строго посмотрела на птиц:
— Охраняйте книгу! И не шумите! — приказала напоследок и вышла на улицу, почти неслышно затворив дверь.
На улице еще не стемнело до конца, но Кона даже не пыталась прятаться. Конечно, ученица королевского чародея знакома многим, но в этом и есть преимущество. Никто же не знает, что под плащом у нее только купленная в магазине для продажных девок рубашка, пусть думают — Кона отправилась на важное магическое задание. Травы ночью собрать или заговор какой сделать.
Помедлила у нужного дома. Что будет, если об ее безрассудстве узнает отец? Ох и попадет же! Отправляя ее в столицу, он много говорил о целомудрии. Напоминал, что позор Коны ляжет на всю семью и три ее сестры никогда не смогут выйти замуж. Так и умрут от голода после его смерти. Махнула рукой. Родной городок, где родитель коротал старость, далеко, даже воронята быстро не долетят.
Тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Вечер хорош: дует теплый ветерок, пахнет сиренью — ничего не предвещает беды. Они с Алем давно принесли клятвы, и мужчина два года терпеливо ждет подходящего для свадьбы дня. Вряд ли он поступит нечестно… Все пройдет лучше не бывает! Сегодня был самый замечательный день в ее жизни, и Аль заслуживает за него награду. Единственную стоящую награду, которую она может дать.
Вздохнула. Обошла дом и остановилась около огромного дуба. Заберется по нему. Как раз в окно Аля заглядывает толстая ветка. То-то милый обрадуется! Схватилась за шершавое дерево и полезла наверх. Не самое легкое занятие, но ученице чародея приходилось вытворять и не такое!
Замерла, прежде чем нырнуть в открытое окно. Показалось на миг, что жених в спальне не один. Отогнала глупые мысли — праздник давно закончился, Аль небось третий сон видит — и едва слышно пробралась в комнату.
— Вот так, — простонал Аль хрипло, — не спеши, сладкая…
Скрипнула кровать, сердце забилось чаще, и Кона почувствовала, как кровь приливает к лицу. Сомнений в происходящем не было. Значит, любимый Аль спровадил ее домой, а сам продолжил праздник? Да как же так? Говорил же, что любит… Подавила подступающие слезы. Набрала в грудь побольше воздуха и зажгла магический фонарик. Все-таки надо убедиться: вдруг ей все только кажется. Хотелось, чтобы все только казалось!
Не казалось! На смятой кровати лежал голый жених, а на нем пристроилась пышногрудая огненно-рыжая девица, у которой из одежды была только подвязка от чулка на левой ноге. Такая же рыжая, как и шевелюра.
Коне перестало хватать воздуха. Говорил ведь: жизни без нее не представляет, что она — дыхание, мечта, любовь… Всю жизнь с ней хочет провести, детишек родить… По щекам потекли слезы. Чародейка шмыгнула носом и еле слышно прошептала:
— Как же так, Аль….
Это было скорее возмущение, чем вопрос. Ответа не требовалось.
Сидящая на женихе девица, не прерываясь, смерила Кону взглядом.
— Ты прав, тут и смотреть не на что, — отозвалась томно.
Аль открыл глаза и поймал взгляд Коны. Она прищурилась и потерла лицо. Руки дрожали. Да что же это? Эти еще и смеяться над ней успевали! Вот ведь… В груди заныло, и, еще раз шмыгнув носом, чародейка направилась к двери. Не выйдет подарка на день рождения… Ничего уже не выйдет…
— Я все объясню, — очнулся Аль. Он ссадил с себя девицу и пытался дотянуться до одеяла, чтобы прикрыть наготу.
— Что ты объяснишь? — с трудом выдавила Кона. — Тут и так все понятно…
— Это не то, что ты подумала, любимая… — он завернулся-таки в одеяло и встал на ноги.
Кона сглотнула застрявший в горле ком. Он что, думает, она идиотка? Аль подошел вплотную и протянул руки.
— Не тронь меня! — крикнула Кона.
— Да брось, — мужчина перешел на шепот, — это же баловство, а я навсегда твой.