— Поначалу я хотел заставить тебя съесть его, потом собирался связать им твои руки и позволить этим крысам полакомиться тобой.
— М-м-м. — Она добралась до его соска. — А что ты собираешься делать с ним теперь?
— Тебе покажется это глупым, — пробормотал он.
— Отнюдь.
Он отстранился, пристально посмотрел на нее:
— Обещай, что не будешь смеяться. Она с серьезным видом кивнула.
— Ты — лучший подарок на день рождения, который я когда-нибудь получал.
— Спасибо тебе.
— Я хотел дать тебе что-нибудь взамен, но предупреждаю, что с таким подарком, какой получил я, ничто не сравнится. Но все равно, тебе придется его взять.
— Согласна.
Он закрепил розовый бант на своей шее и широко улыбнулся.
— С днем рождения тебя, Розибад.
Глава 23
— Клянусь, Джейн, я до сих пор не верю, что дал себя уговорить на эту безумную авантюру. Не понимаю, как я мог тебя слушать.
Кэл слушал, потому что в последний месяц разве что не стоял на ушах, лишь бы ублажить ее. Живот у нее уже налезал на нос, ходила она вперевалочку, как большой медведь. Вот и теперь ее так и подмывало стукнуть его по голове. Просто так, без всякого повода. Но она так любила его. И ограничилась тем, что прильнула к его могучей груди.
Устроились они на заднем сиденье большого черного лимузина, держащего курс на гору Страданий. Деревья, выстроившиеся вдоль дороги, окрасились в осенние цвета: желтый, оранжевый и красный. Впервые она попала в горы осенью и хотела насладиться их красотой, а также повидаться с друзьями, которые появились у нее перед отъездом из Солвейшена. Кэл и его родственники приводили ее на все мало-мальски важные мероприятия, и вскоре от неприязни, которую поначалу она вызывала у горожан, не осталось и следа.
Кэл заказал лимузин, потому что травма подколенного сухожилия не только вывела его из строя на несколько недель, но и не позволяла водить машину. А ее с таким животом он бы никогда в жизни не посадил за руль. Она не возражала. После того как она посидела в этом ужасном самолетном кресле, болела спина, да, наверное, и не справилась бы она с этими горными дорогами. Ложные схватки, свидетельствующие о том, что до главного события не так уж и далеко, донимали ее последние недели, но сегодня они особо усилились.
Он поцеловал ее в макушку. Она вздохнула и еще сильнее прижалась к нему. Если она и нуждалась в доказательствах любви Кэла, то эти недели рассеяли бы остатки сомнений. С приближением родов она становилась все более требовательной, раздражительной, короче, просто замордовала его. Он же пребывал в превосходном настроении и всячески выказывал ей свою любовь. Несколько раз она откровенно пыталась вызвать его на ссору, но, вместо того чтобы проглотить наживку, он обращал все в шутку.
Ему-то легко быть счастливым, мрачно думала Джейн. Не он таскает в себе тысячу фунтов будущего олимпийского чемпиона и нобелевского лауреата. Не он ходит в этом мешкообразном платье размером с цирковой шатер. У него не болит спина, он не знает, что такое ложные схватки, а своих ног она не видела уже много недель! С другой стороны, он пропустил несколько игр и побыл с ней. Именно травма и позволила им прилететь в Солвейшен в разгар сезона, Она протянула руку, погладила его бедро. Больше ничем она не могла помочь травмированному сухожилию. Глаза у нее наполнились слезами при мысли о том, какую он терпел боль в воскресенье, когда невежественный кретин, игравший за «Медведей», уложил его на траву в третьем периоде. До этого Кэл играл великолепно, и Джейн, если бы добралась до этого неандертальца, разорвала бы его на куски.
Кевин всем своим видом выражал сочувствие, когда Кэла уносили с поля, но Джейн он провести не мог. Парень наслаждался каждой минутой игрового времени, и она знала, что каждая травма Кэла для него праздник. Если бы она не сердилась на Кевина, то гордилась бы его прогрессом в этом сезоне. Даже Кэл гордился им, хотя и не показывал виду.
Иногда ей казалось, что в их доме Кевин проводит больше времени, чем в своем. Они продали ее дом в Глен-Эллен и поселились в кондоминиуме Кэла, еще не определившись, где они будут жить в будущем. Без активного участия Кэла не принималось ни одно хозяйственное решение, будь то выбор цвета стен или покупка мебели. Даже за подушками он поехал в магазин вместе с Джейн. Детскую кроватку он и Кевин собрали вместе и повесили ярко-желтые занавески в спальне для гостей на втором этаже, определенной под детскую.
Но и Кевин не знал, что в конце сезона Кэл намерен заявить о завершении спортивной карьеры. Кэла это не очень радовало, потому что он по-прежнему не знал, чем заняться, уйдя из спорта, но он устал бороться с травмами. Кроме того, по его словам, он понял, что футбол все-таки не самое важное в жизни.
— Женщины на сносях летать не должны, — ворчал Кэл. — Просто удивительно, как меня не арестовали за то, что я привел тебя в самолет.
— Никто бы не решился. Вам, знаменитостям, все сходит с рук. — Она надула губки. — Вчера я поняла, что не хочу рожать нашего ребенка в Чикаго. Лучше это делать поближе к родным.
Он обожал ее надутые губки, тут же ухватился за нижнюю своими, а уж потом высказал претензии:
— Ты могла бы понять все это месяц назад, и я отправил бы тебя сюда, когда перелет ничем тебе не грозил.
— Тогда нам пришлось бы жить порознь, а мы бы этого не выдержали.
И правда. Даже короткая разлука становилась трагедией. Их связала не только страсть, они наслаждались компанией друг друга, черпая в общении энергию, которая перехлестывала через край. Кэл один за другим бил статистические рекорды НФЛ, и у нее работа никогда не продвигалась так споро.
Вскоре после их возвращения в Чикаго она получила престижную премию Коутса за статью по дуализму частиц. Хотя Джейн ничего об этом не знала, слухи о присуждении премии циркулировали в научных кругах не одну неделю, поэтому на их фоне интриги Джерри Майлса превратили его в посмешище. И в августе решением совета директоров Майлса отправили в отставку, заменив его одним из самых уважаемых ученых страны. Новый исполнительный директор убедил Джейн перейти в «Приз» на постоянную работу. Чтобы отрезать ей пути к отступлению, он даже создал для нее новое подразделение, поставив под ее начало несколько молодых, подающих большие надежды физиков.
В тот момент, однако, Кэла волновала не карьера жены, а ее самочувствие, и она попыталась развеять его тревоги:
— Не волнуйся понапрасну, Кэл. Утром я говорила с доктором Воглер. Она все обо мне знает, и у нее достаточно опыта, чтобы принять роды.
— Все равно я считаю, что ты могла бы переехать в Солвейшен не на столь большом сроке.
Ребенок повернулся, и Джейн почувствовала, будто по ее позвоночнику хватили гигантским кулаком. Он бы просто обезумел, узнав, как ей больно, поэтому она прикусила губу, чтобы не застонать.
В принципе она понимала, что Кэл прав, и лететь на самолете перед самыми родами — большая глупость. Но первые роды быстрыми не бывают, да и ехала она к Джиму с Линн. А ее свекор скажет, когда надо звонить Воглер.
К счастью, Кэл отвлекся и не заметил, что ей нехорошо.
— А что это у нас на запястье? — Он взял ее за руку. Она едва смогла ответить.
— А… ничего. — Она попыталась вырвать руку, но Кэл держал крепко. — Чернильная полоска. Случайно запачкалась.
— Вот это уж совсем странно. Вроде бы это не случайная полоска, а какое-то уравнение.
— Самолет шел на посадку, и я не могла достать блокнот, — фыркнула Джейн. У нее перехватило дыхание, потому что ребенок сильно лягнул ее и одновременно тело скрутила схватка. Однако ей удалось не застонать и, чтобы отвлечься от боли, она попыталась поцапаться с мужем. — Ты больше со мной не ссоришься.
— Это не так, дорогая. Мы ссоримся с того самого момента, как ты сказала мне, что нам надо в Солвейшен.
— Мы спорим, а не ссоримся. Ты ни разу не наорал на меня. Ты вообще больше не орешь.
— Извини, но я действительно не могу по-настоящему рассердиться на тебя.
— Почему? Иной раз даже я себя не выношу!
— Чудеса, не так ли? У меня объяснения нет. Она хмуро посмотрела на него:
— Опять?
— Что опять?
— Ты знаешь, что меня это раздражает.