– Друг… друг… А потом ты явил себя народу, все тут же словили нереальный кайф…
– Перенесли маленькую смерть, – лукаво глядя на меня, вставил Смерч.
– Что это? – Не поняла я.
– Да так… маленький синоним французского происхождения, – не пожелали Их Светлость объясниться, а мне было все равно, хотя на заметку я все-таки это выражение взяла. Спрошу у кого-нибудь.
– Не перебивай меня больше, иначе маленькую смерть словишь ты.
– Неожиданное предложение, – протянул мой собеседник, мечтательно уставившись в парту – мне это вот так сразу редко кто предлагает. Ладно-ладно, молчу, Чип!
– Не перебивай! Хотя, что там уже перебивать? После твоего явления и озарения твоим божественным светом несчастных страждущих, меня выпихнули к тебе, заставляли поцеловать – чтобы тот, кто первый придумал это «горько» – был одним из первых претендентов в топку Словесного Холокоста. Ну а потом настало время прибытия милиции… Как ты думаешь, они уже свалили из универа? – с надеждой заглянула я в глаза Дэна.
– Не знаю, – задумчиво отозвался молодой человек.
– Ага! Ты хоть что-то не знаешь! – возликовала я.
– Я же не всезнайка.
– Интересно, а милиционеры поймали кого-нибудь? Вернее, ставлю вопрос по-другому: сколько человек они поймали? – я вдруг забеспокоилась насчет Маринки и Лиды. На друзей партнера было плевать с высокой колокольни.
– Надеюсь, нет, – вздохнул Дэн. – Кто их вообще вызвал? Непохоже, что это была наша охрана.
– Это точно. Слушай, Сморчок, дай телефончик, я подружкам напишу, что ли… – Их номера я помнила наизусть.
– Конечно, – протянул он мне знакомый ядовито-желтый коммуникатор. – А твой где, кстати? Я тебе писал и звонил, но ты ни разу не ответила, – в его голосе появилось осуждение.
– Да я его вообще забыла, – призналась я. – Думаешь, если бы у меня был с собой мобильник, я бы не сообщила тебе об этом дурдоме, а?
– Вероятно, сообщила бы, – тут же поскучнел парень, едва вспомнив «мероприятие» его друзей.
«С вами все в порядке?? Не поймали? Это Маша», – тем временем написала я.
Ответ пришел почти сразу, как будто бы Маринка знала, что я сейчас напишу ей и ждала сообщение, неотрывно глядя на экран телефона.
«Да, мы успели смыться!! Ты где?! С тобой все в порядке? От кого пишешь?»
«Все в порядке, сижу в пустой аудитории, пишу от Смерчинского. Буду дома – позвоню!»
«Точно, вы же вместе смылись……!:):):)», – написала подружка. Почти тут же прислала и вторую смску:
«Вдвоем с Дэном в пустой аудитории… Гм, какой простор для нашей фантазии:) И не только нашей… Что вы там ДЕЛАЕТЕ?»
Эти ее двусмысленные многоточия, большие буковки и намеки меня рассердили, и я, не став больше писать подруге, отдала коммуникатор его хозяину, теперь молчавшему.
– Чего молчим? – поинтересовалась я.
– Думаю…
– О чем?
– О том, что сделали мои друзья. Это было неожиданно и… Да, это было жуткое зрелище.
– На твоем месте я не называла бы их друзьями, – заметила я. – Я до сих пор чувствую себя оплеванной.
– Оплеванной? Ты? Да ведь теперь Ольга думает, что у меня есть девушка…
– Может, она не знает? – предположила я. Но, когда брюнет с надеждой взглянул на меня (для отчаявшихся любая надежда, даже та, что больше походит на привязанную к удочке злодеем-шутником пятитысячную купюру, предназначенную для махания с третьего этажа перед лицом бедняка, кажется спасительным мостиком через мутную реку разочарования), то я с довольной улыбкой – нет, даже почти со счастливой! – сообщила ему:
– Я шучу. Это уже все в универе знают. Хотя, конечно, если Князь – непроходимо тупая, то у тебя есть шанс сохранить все в секрете.
После этого я гомерически захохотала – правда, не слишком громко.
– Злорадная ты, девочка моя, – не показалось это смешным Смерчу, однако я ошиблась – в следующую минуту улыбнулся и он – и стал похож на ангела: такой лучезарной казалось его улыбка. Люблю людей, которые могут смеяться над собой и над своими неприятностями и неудачи.
– А ведь, – проговорил Дэн, не зная, что я о нем думаю – и лицо его при этом осветилось еще и умилением, – Клара тоже теперь это знает. Хотя, конечно, если наш мальчонка – непроходимо тупой, то у тебя есть шанс сохранить все в секрете.
– Не повторяй за мной, – мигом перестала я ржать: Дэн был прав, прав, и мне это не нравилось! – Блин, это ведь действительно так. И вини во всем дружков-приятелей, ясно? Твои друзья – по крайней мере, те, кто это затеял, явные шизофреники. Шизоголики, – вынесла я суровый вердикт. У меня уже все ноги затекли сидеть здесь. Я теперь домой хочу, к маме, к ужину и к котэ. Даже комната Федьки, похожая на берлогу слонопотама, мне нравилась больше, чем аудитория «БХА».