Таня Соул
Мой инферно
Пролог
Алиса Леденёва
Самые необычные дни начинаются точно так же, как и самые обыденные. Пробуждение, учёба, подработка, дорога домой — тот день проходил так же, как и предыдущие, и тем не менее отличался.
По пути с подработки я остановилась на перекрёстке между Восьмым марта и улицей Мира и, пока дожидалась переключения светофора, с волнением сжимала в руке бечёвку, которой был перевязан медовик. Несмотря на мои стеснённые финансы, я решила отметить грядущее совершеннолетие хотя бы любимым тортом. Завтра мне наконец-то исполнится восемнадцать.
Светофор переключился с красного на зелёный, и я пошла через перекрёсток по диагонали.
— Говорила же тебе не ходить через середину! — закричала нищенка, не дававшая мне покоя уже который год. Она часто просила милостыню именно на этом перекрёстке и почему-то выбирала именно меня жертвой своих жутких увещеваний. — Завтра в ведьмин час придёт твоя расплата! — кричала она, тряся указательным пальцем. — Продаст тебя, — сказала нищенка многозначительно.
— Кто продаст? — не выдержала я, заговорив с ней впервые за все эти годы. Раньше она таких интересных предсказаний не делала. А тут настоящая интрига.
— Твой отец, — ответила она скорбным голосом.
— Так и думала, — вздохнула я, — что ерунда — все твои увещевания, — махнула свободной рукой на её мрачные угрозы. — Как меня может продать кто-то, кого у меня нет?
— У всех есть отец, — сказала нищенка многозначительно и замолкла. Непохоже на неё. Обычно кричит вслед до тех пор, пока я не скроюсь из виду.
Я вздохнула и опустила взгляд на медовик. Главное в расстройстве чувств не начать праздновать раньше срока. Уж слишком аппетитным выглядел торт.
— Попомнишь мои слова, — прокряхтела нищенка напоследок.
Попомню или не попомню, а продавать меня и вправду некому. Отца я никогда не видела, а мама переехала в Болгарию, когда мне исполнилось пятнадцать. Увы и ах, я в её новую жизнь не вписывалась, поэтому мне предоставили однокомнатную квартиру на окраине города и более чем скромное содержание, а опекуном назначили моего двоюродного дядю, с которым я никогда не ладила. Надо ли говорить, что от моего содержания до меня доходила лишь малая часть?
В общем, на мамины деньги я уже давно перестала полагаться и зарабатывала, хоть и скромно, но сама.
— Ну, на торт хватает и ладно, — сказала я, заходя в дом. — А теперь и вовсе буду шиковать.
Выпускной уже, завтра мне восемнадцать, и я, наконец, могу начать полноценно работать работать, а заодно и копить на будущую учёбу в столице. Увы, но, кроме себя самой, положиться мне было не на кого. Мама уже давно оборвала со мной все связи, чтобы я, не дай бог, не нашла её и не помешала строить новое счастье, а дядя… Казалось, он всё делал мне назло.
В общем — завтра у меня будет настоящий праздник. Завтра — начнётся моя свободная и полноценная жизнь.
Реус Асмодей
— Время расплачиваться, — произнёс я, преграждая дорогу человеку, который умудрился выторговать у меня двадцать лет отсрочки и безбедную жизнь в обмен на свою жалкую душонку.
— Нет! — закричал тот, мечась по комнате. — Только не сейчас. Я не готов, — рыдал он, пытаясь улизнуть.
— Твоё время вышло, — сказал я и, не удержавшись, вздохнул.
Как же меня бесят эти людишки. Сначала они умоляют исполнить их желание, потом, узнав цену, пытаются хитростью выторговать себе время, а после, когда получают всё, чего просили, не хотят возвращать долг.
— Да что ты знаешь о времени⁈ — закричал этот жалкий человечишка. — Демон никогда не поймёт, что для человека означает смерть.
— Хоть в этом мне повезло, — пожал я плечами и занёс ладонь, чтобы забрать причитающиеся мне жизнь и душу.
— Стой, — взметнул человек руки. — Стой… Может, я могу заплатить по-другому? Есть другой способ?
— Ха-ха, — усмехнулся я. — Решил повеселить меня напоследок? Другой способ, говоришь… Вместо жизни, можно отдать только жизнь, — лишь сказав это, я заметил, что от человечишки отходила одна серебристая нить. Тонкая и нежная, её ни с чем не перепутать. Я хмыкнул. А ведь это и вправду могло бы меня развлечь. — Но тебе несказанно повезло, — сообщил я, не сдерживая ухмылку, — ты как раз владеешь ещё одной жизнью, помимо своей. У тебя есть дочь, и ей ещё не исполнилось восемнадцать. Можешь расплатиться её душой и жизнью, если захочешь. Но на раздумья у тебя есть, — я взглянул на часы, — пятнадцать минут. Завтра жизнь твоей дочери будет принадлежать только ей самой.