Скатившись с водяного матраса и выбравшись из теплой постели, я неуверенно вступила в мир с нерешительностью раненого солдата. Я закрыла жалюзи на окне спальни, чтобы поток света с улицы не резал мне глаза. Я решила, что зарядка разгонит мне кровь и, быть может, рассеет боль. Не теряя времени, я запрыгнула на свой «кардиоглайдер» (тренажер для упражнений на мышцы всего тела) и начала работать руками под песню Whose bed have your boots been under? Шанайи Твейн. Я тут же почувствовала, как на меня накатило сильное и необычное ощущение потери самоконтроля. Это чувство было таким странным, что я заподозрила неладное. Хотя мои мысли казались ясными, с телом, похоже, что-то было не так. Глядя на то, как мои руки движутся вперед-назад, вперед-назад в противофазе с туловищем, я чувствовала странную оторванность от своих нормальных когнитивных функций. У меня было ощущение, что каким-то образом нарушилась цельность связи моей психики с моим телом.
Из-за чувства отрыва от реальности мне казалось, что я просто свидетель, а не активный участник собственных действий. Ощущение было такое, будто я лишь смотрю на себя в движении, как если бы я вспоминала об этом. Мои пальцы, сжимавшие ручки тренажера, выглядели как какие-то когти. В течение нескольких секунд я качалась взад-вперед и с удивлением наблюдала, как ритмично и автоматически движется мое тело. Мое туловище поднималось и опускалось в такт музыке, а голова тем временем продолжала болеть.
Я чувствовала себя очень странно, как будто мое сознание зависло где-то между повседневной действительностью и неким эзотерическим пространством. Хотя это ощущение чем-то и напоминало мое утреннее пребывание в Тетавилле, на этот раз я была уверена, что не сплю. И все же мне казалось, что я застряла в своего рода медитации, которую не могла прервать и из которой не могла выйти. Пораженная этим ощущением, я чувствовала, как нарастает частота уколов резкой боли в голове, и поняла, что делать зарядку было, наверное, плохой идеей.
Немного нервничая по поводу своего физического состояния, я слезла с тренажера и неуверенно побрела через гостиную в сторону ванной. Пока я шла, я заметила, что мои движения утратили плавность. Теперь я, напротив, двигалась с трудом, почти рывками. Координация мышечных сокращений нарушилась, походка стала неровной, а поддерживать равновесие было так трудно, что, казалось, все мои мысли были заняты только тем, чтобы идти прямо.
Залезая в ванну, я держалась за стену, чтобы не упасть. У меня было странное чувство, будто я ощущаю внутреннюю работу мозга, пока он настраивает и подстраивает напряжение противоположных групп мышц у меня в ногах, не давая мне упасть. Мое восприятие этих машинальных физических реакций перестало быть чисто интеллектуальным упражнением. Теперь меня как будто посвятили в тайну отчетливого и непосредственного осознания той тяжелой работы, которую слаженно выполняли 50 трлн клеток моего мозга и тела, поддерживая гибкость и цельность моей физической формы. Будучи восторженным энтузиастом великолепия человеческого устройства, я с трепетом следила за ходом автономной работы своей нервной системы, просчитывающей углы сгиба каждого из моих суставов
Не осознавая степени опасности, угрожавшей моему телу, я прислонилась к стене. Наклонившись вперед, чтобы открыть кран, я вздрогнула, услышав резкий и преувеличенно громкий шум воды, хлынувшей в ванну. Этот неожиданно усиленный звук был одновременно поучительным и пугающим. Он помог мне понять, что помимо координации и чувства равновесия у меня нарушилась также способность обрабатывать сигналы, идущие от органов слуха.
Будучи нейроанатомом, я понимала, что информация, связанная с координацией, чувством равновесия, слухом и дыхательными движениями, обрабатывается при участии варолиева моста в стволе мозга. Тут мне впервые пришло в голову, что у меня вполне может быть какое-то серьезное неврологическое расстройство, представлявшее угрозу для жизни.
