Мой позвоночник напрягается. Я хочу спросить, зачем кому-то платить за фотографию Матео, но слишком оскорблена тем, на что он намекает.
— Вообще-то, — говорю я медленно. — Нет. Я не хочу зарабатывать деньги, фотографируя людей. Я художник. Я хочу помочь людям пережить обычные вещи необычным образом. Я хочу, чтобы мои фотографии заставляли людей что-то чувствовать.
Матео скользит рукой по моему бедру и сжимает так, что это похоже на одобрение.
— Продай фотографию Тео, и заставишь многих людей что-то почувствовать, — рычит Кило.
— Полегче, здоровяк. — Энцо хлопает Кило по плечу. — Деньги есть деньги, хаоле, — говорит он, внимательно наблюдая за мной. — Люди каждый день продают за них свои души. Ты не особенная.
— Энцо. — То, как это имя сорвалось с уст Матео, заставляет Энцо вскинуть руки и захихикать.
— Я думаю, это круто, — говорит Шеннон.
Я не удивлена, что поддержка исходит от единственного не родственника из всей группы.
Рене отпивает от своего пива.
— Откуда ты?
— Из Южной Дакоты. — У меня потеют ладони. Это допрос. Находясь словно под прожектором в сочетании с рукой Матео, властно сжимающей мое бедро, у меня кружится голова. Меня ставят в тупик его перепады «горячо, потом холодно, потом снова горячо».
— Вот ты где, — громко говорит Куинн, прокладывая себе путь в полукруг и зарабатывая взгляды от Кило и Энцо. — Кто твои друзья? — Ее глаза расширены, и все ее попытки скрыть шок от того, что она видит меня так близко к Матео, не работают.
— Вообще-то мы только что познакомились, — говорю я.
Подруга знает, откуда я знаю Матео. Чего не знает, так это того, насколько мы стали близки.
Ее взгляд опускается туда, где его рука исчезает за моей спиной, и я предполагаю, что она догадалась.
— Я не видела вас здесь раньше, ребята. — Она смотрит на всех, кроме Матео. — Что привело вас сюда?
Энцо хихикает, звук темный и немного пугающий.
— Говорит хаоле.
— Мы здесь живем, — говорит Кило. — Что привело вас сюда?
Куинн прикусывает нижнюю губу.
— Мы приехали в отпуск, — отвечаю я за нее. — И я хочу сделать фотографии для своего портфолио. — Как бы я ни пыталась вернуть их внимание на себя, это не помогает.
Они все еще смотрят на нее.
— Она с Джейком, — твердо говорит Матео.
Напряжение в воздухе немного ослабевает, но они все еще насторожены.
Шеннон закатывает глаза.
— Не обращай на них внимания. Они ведут себя так, будто все принадлежит им.
— О. Хорошо. — Куинн нервно смеется.
— Этот дом принадлежит нам, — говорит Рори.
Куинн переводит взгляд на меня. Я перевожу свой на Матео, который смотрит на Рори.
— Что? — Рори пожимает плечами.
— Подожди, — говорю я и поворачиваюсь лицом к Матео, в результате чего его рука падает с моего бедра. Я проклинаю холодное пятно, которое оставляет после себя его прикосновение. — Ваша семья владеет этим домом?
Он вздыхает.
Кило ухмыляется Матео.
— Она не знает
— Заткнись, блядь, — бормочет Матео.
Взгляд Куинн мечется между ними, потом возвращается ко мне. Каким-то образом ее глаза расширяются еще больше.
— Она не знает твоей фамилии? — Энцо смеется.
— Райкер. — Я озвучиваю фамилию, которую больше никто не произносит. — Ваша семья владеет компанией «Райкер Серф»?
— Наша семья и есть компания «Райкер серф», — с гордостью говорит Алани.
Почему я не знала этого? Я жила в этом доме целую неделю, полагая, что он принадлежит какой-то корпорации за тысячи миль отсюда.
Эта новая информация объясняет, почему у Матео есть своя комната. Но она не объясняет, почему он почти невидим в этом доме. Никто из живущих здесь даже не говорит о нем, а тем более с ним.
Почему Матео живет как призрак в своем собственном доме?
И даже сейчас, почему семья остается на пляже и во внутреннем дворике, а не занимает место в доме, где они имеют полное право находиться?
— У меня так много вопросов, — говорю я себе под нос.
— Позже, — говорит Матео, как будто я разговариваю с ним. Он берет у меня из рук пустой стакан. — Я принесу тебе еще выпить.
— Захвати мне пива!
— Давай два!
— Три!
Его кузены кричат ему в спину, пока парень пробирается внутрь. Куинн занимает место рядом со мной.
— Удивительно, — тихо говорит она.
— Не могу поверить, что никто нам не сказал.