Маша крепко спала. Я снова разжёг огонь посильнее и расположился прямо на полу, чтобы, наконец-то, немного приглушить голод. Доедая третью белку, я почувствовал на себе давление чужого взгляда.
Повернулся, даже не став утирать кровь с лица. Маша смотрела с ужасом на происходящее. И, наверное, я бы немного понял её чувства, не будь таким голодным. Она таращилась, не мигая, наблюдая за тем, как вяло трепыхается в моих руках обескровленная мёртвая шкурка.
— Значит, — проронила Маша, — вы всё-таки можете не пить людскую кровь?
Ожидаемый вопрос. Я только усмехнулся:
— Можем. Если не планируем прожить долгую и счастливую жизнь.
— Как это понимать?
— Кровь животных — плохая альтернатива. Это всё равно что человеку питаться одним только хлебом и вообще не получать белковой пищи. Выжить выживет, но ничего хорошего ему с таким питанием не светит. Чтобы продолжать поддерживать все свои возможности, волколаку нужна человеческая кровь. Два литра. Каждое полнолуние.
— А в другое время? Вы ничего не едите?
— Едим, — я покончил с белкой и взялся за зайца. — Обычную еду, что и люди. Но в ночь Великого Голода наступает самый пик нашей нечеловеческой жажды. Если её вовремя и достаточно удовлетворить, то до следующего полнолуния хватит.
— То есть ты больше не будешь убивать несчастных зверушек ещё месяц?
— Ты про людей? — решил я немного пошутить.
Однако Маша не оценила мою шутку.
— Ты можешь не язвить? Хотя бы иногда.
— Иногда — могу, — с полной серьёзностью ответил я. — А пока дай мне нормально поесть хотя бы того, что в наличии.
Через некоторое время я кое-как унял кровавую жажду — слабо и неполностью, но ещё пару дней продержаться можно. Перебрался к столу и принялся освежёвывать бескровные тушки.
Маша не спускала с меня глаз, но помалкивала. Вскоре отвращение на её лице сменилось любопытством, и она вылезла из кровати, подошла ближе, с интересом следя, как я разделываю зайца.
Орудуя ножом, я не поднимал к ней глаз, но прекрасно видел периферическим зрением, хорошо развитым у меня.
— Тебе уже лучше? — осведомился я.
Маша уселась рядом на лавку за столом и подперла щёки ладонями.
— Да, спасибо. А ты собрался готовить шашлык?
— Максимум похлёбку можно выдавить из такого дохляка. Но тебе нужна горячая пища.
— А тебе?
Я коротко глянул на неё исподлобья.
— Пока на здоровье не жалуюсь.
Она потёрла сопливый нос. Нет, простуда ещё не отступила окончательно. Ближайшие сутки ей ещё нужно отлежаться. Вот только вопрос: хватит ли этих суток мне, чтобы придумать новый план действий, а Дилару — чтобы не успеть нас найти?
— Может, тебе помочь? — она снова хлюпнула носом.
— Да. Ты очень мне поможешь, если прямо сейчас вернёшься в кровать и попробуешь прийти в себя.
— Я в порядке, — гордо заявила Маша. — Вот только мне бабушке надо позвонить, а телефон разряжен. У тебя зарядка есть?
— Есть. В машине. Но никуда звонить ты не будешь.
— Это ещё почему?
— Дилар знает твой номер?
— Ну… да.
— Значит, как только ты его включишь, он поймёт, что ты жива. А лучше бы он думал наоборот.
— А Ринка? Я хочу позвонить ей…
— Нет! — рявкнул я и с размаху вонзил нож в деревянную столешницу. — Ей тем более нельзя звонить! Она смылась с одним из Белых!
— Не смылась! Он её украл!
— Это может быть ловушка Дилара! Вдруг он специально это подстроил?!
— Да зачем?!
— Я не знаю! — только сейчас я заметил, что мы орём друг на друга, почти упираясь кончиками носов.
И уже рассвирепев до такой степени, что вновь собирался схватиться за нож, чтобы на сей раз выдернуть его, я заставил себя остановиться и успокоиться.
— Мне что теперь, до скончания времён сидеть здесь с тобой? — едко спросила Маша.
— Надеюсь, что нет, — процедил я и всё-таки вызволил нож из древесины, снова занялся заячьей тушей.
— На кой я ему вообще сдалась этому Диме-Дилару?.. — ворчала Маша, усаживаясь обратно на скамейку и натягивая на плечи тулуп.
— Не знаю.
— Ты хоть что-нибудь знаешь?
— Знаю, что тебе нужно поесть и лечь в кровать, — огрызнулся я.
Она отвернулась, недовольно фыркнув. Потом вдруг повернула голову:
— А тебе? — задала она новый вопрос. — Зачем я тебе? Зачем ты меня спасал?
К сожалению, она всё чаще и активнее забрасывала меня вопросами, на некоторые из которых я и сам не ведал ответов. Может, она и дура набитая, но кое-какая мозговая активность в ней присутствовала. А я так и не решил, как буду объяснять ей самое главное из того, что её может заинтересовать. Во что нужно её посвящать, а о чём лучше бы промолчать. Для её же блага.