— Тетя. — еле слышно выдавила я, делая несколько неверных шагов ему навстречу.
Каблук подвернулся. Я раскинула руки, пытаясь удержать равновесие, и полетела на пол. Кто-то подхватил меня, уберегая от падения, и в тот же самый момент виски пронзила резкая боль. Чернота накрыл разом, погасив тошнотворное мелькание и уберегая меня от сумасшествия.
— ...отказался от Истинной. — донесся до обрывок разговора.
Голос мамы звучал расстроенно.
— Безрогий выродок касалопуса этот эгросец! Чтоб ему черви глаза выели! Чтобы некромант-психопат из него умертвие сотворил и заставил чистить туалеты в столичной ночлежке! — тетя Бесси замолчала, тяжело вздохнув, и продолжила спокойнее. — И не переживай так, Ниара. Марэна сильная девочка. Она справится. Я же справилась. И за Андреса не переживай. Мой брат непременно вернется. Твой ай'рэ, он.
— Уймись, Бесс! — рыкнула мама. — Ничего не желаю больше слышать про ай'рэ. Да и как я могу успокоиться? Мой муж пропал, моя девочка едва жива, а меня снова не было с ними рядом! Тебе не понять!
Мама горько заплакала. И это было невыносимо.
— Тише-тише, не рви себе сердце, милая! — Бессигера Маурштейн продолжила утешать золовку. — Все будет хорошо. Все обязательно наладится. Целитель сказал, что у Марэны просто нервное потрясение. Потеря ай'рэ — это уже шок. Он навестит нас еще раз сегодня вечером, и будет приходить, сколько понадобится. А Андрес... Ты знала, на что шла, выходя за демоноборца, — раздался горький смешок. — Иначе не стала бы отказываться от титула, наследства, и была бы сейчас замужем за совсем другим мужчиной.
Мама только заплакала сильнее.
— Как?! Как я ей об этом скажу? Это окончательно добьет Мари, если она выкарабкается!
— выдавила сквозь душераздирающие всхлипы она.
Смысл сказанного доходил с запозданием.
Дэрин отказался от меня? И, кажется, папа пропал? А мама так горько плачет, что у меня рвется сердце. Не помню, чтобы она хоть раз на моей памяти так расстраивалась.
Мама была права. Переварить эти новости оказалось выше моих сил. Пытаясь сбежать от реальности, я снова провалилась в беспамятство.
— Жизнь закончилась, Марэна. И правильно. Тебе там больше делать нечего. Давай покончим с этим, все равно ты никому не нужна.
Шипящий унылый голос раздавался прямо в моей голове. Возмущенная последним откровенно лживым заявлением, я открыла глаза и обнаружила себя в Орлиной башне. Я сидела прямо на ограждении, свесив босые ноги вниз, а рядом со мной расположилось странного вида существо.
С виду оно походило на девушку, одетую в сплетенное из пожухлой соломы смазанной глиной рванье. Других слов, чтобы описать ее наряд у меня не нашлось. Кое-как прикрытая грудь, контрастировала с вычурным воротником, украшенным драгоценным камнем, который мягко светился из глиняных лепестков своеобразного цветка.
Но мое внимание привлекли неширокие наручи, соединенные соломенной же веревкой. Слишком тонкой и длинной, чтобы сковывать движения, так что ее назначение оказалось для меня загадкой.
Еще необычнее был головной убор с маской, которая оставляла открытыми только кончик носа и яркие вишневого цвета губы. И никаких щелей или отверстий для глаз, словно бы их у этой твари не было. Весь вид существа, особенно рога на голове, не оставляли простора фантазии.
Это был демон. Из слабеньких. Тех, что действуют исподтишка. Подкарауливают человека, когда он не в самом лучшем состоянии, и завладевают разумом. И мне достался демон уныния. Это очевидно.
Но почему-то я совсем не испугалась. Наоборот, принялась с интересом разглядывать тварь, которая рискнула со мной связаться. Кажется, существо на миг растерялось, или я выдала желаемое за действительное. Но если и так, оно тут же собралось и вновь завело свою волынку.
— Тебя оставил любимый. Бросил как путник на дороге бросает ненужный мусор. Твой отец пропал. Он так устал от вашего семейства, что предпочел сделать это молча. Твоя мать убита горем, ей совсем не до тебя. Давай покончим с этим вместе, избавим тебя от страданий...
В этот миг она резким движением перебросила соломенную веревку мне через голову. Потянула на себя. Теперь я знала ее назначение. В мозгах затуманилось, мир стал серым и унылым. На миг мне стало себя очень жалко и единственным разумным выходом показалось оттолкнуться посильнее от парапета, на котором я сидела.
— Ну уж нет! — мотнула головой, скидывая с себя наваждение. — Если тебе так невмоготу, то не держу. А я, пожалуй, останусь здесь.