— Закончила? Идем скорее, примеришь платье! — тетя Бэсси легко взлетела по изящной уходящей в поворот лестнице на второй этаж.
Платье оказалось просто идеальным.
Новомодный покрой напоминал военный камзол. Грудь и плечи были целомудренно закрыты, зато спина обнажена до самой талии. Юбка без кринолина плавно расширялась книзу. Мягкая струящаяся ткань ласкала кожу, изящно облегая бедра.
Карминный цвет отлично сочетался с кремово-белой отделкой и удивительно мне шел. А еще ткань мерцала на свету, и незаметный на первый взгляд узор, повторяющий мой ай'рэ, вспыхивал то здесь, то там при каждом движении.
— Оно великолепно! — я вертелась перед овальным антикварным псише, осматривая себя со всех сторон и играя с юбкой. — Спасибо!
— Передам ериссе Сантьяго, что тебе понравилось. Она создала напыление в виде ай'рэ по моим эскизам.
Я улыбнулась, привычным жестом коснувшись завитка на виске. Представила, как во время обручения он засияет и превратится в диадему из света, затем перейдет на второй висок и останется там до тех пор, пока любящие сердца бьются в унисон, как пишут в книгах.
— Не понимаю, зачем некоторые его прячут?
Тетя, как ни странно, не выразила согласия каким-нибудь сочным эпитетом в адрес скромняшек. Напротив, нахмурилась.
— А это по-разному бывает, деточка. Не стоит судить других.
Вот глупая! Так счастлива, что совершенно не подумала, как тяжело видеть потускневшие, наполовину стершиеся линии, превратившиеся вместо украшения в уродливое пятно. Есть разные способы утратить ай'рэ. Гибель Истинного, измена. Одержимость, зашедшая слишком далеко, как у тети Бесси...
— Я такая дура! Прости меня, пожалуйста! — я крепко обняла тетушку.
С тех пор как демоны то и дело пытаются прорваться в наш мир, потеря близких и любимых не редкость. Даже думать не желаю, как бы поступила сама в подобном случае. Наверное, тоже спрятала бы ай'рэ, чтобы не вызывать у окружающих жалость.
— Забудь, детка, — погладила меня по спине тетя Бесси. — В таком возрасте не стоит задумываться, о грустных вещах.
Она ласково поцеловала меня в макушку и отстранила, продолжая удерживать за плечи.
— Ты такая красавица! — на глазах тетушки неожиданно выступила влага. — Я желаю тебя счастья, девочка моя. Такого, чтобы ух!
Она вскинула внушительный кулак.
Грустить долго я не умела, так что снова закружилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. Карминный цвет удивительно сочетался с моей светлой кожей и каштановыми волосами, мягкая волна которых ласкала обнаженную спину.
— Уверена, Дэрин не удержится и проведет ритуал обручения сразу же как только тебя увидит!
— Брось, тетя! — смутилась я, хотя в тайне сама надеялась на это. — Мне же еще нужно в академии отучиться. Нужно получить специализацию, стать квалифицированным магом, а потом уже думать о семье... — я пыталась казаться взрослой и разумной, но в душе у меня царил Дэрин-Дэрин-Дэрин!
— Глупости все это! Сейчас сплошь и рядом все до академии обручаются, — отмахнулась тетушка. — И правильно делают, я тебе скажу. Так что и не думай Рину отказывать, если скажет ритуальную фразу. Отвечай, как я учила, и наслаждайтесь друг другом, пока Эфир дал такую возможность. А то неизвестно, как еще жизнь повернется, нужно позволить себе быть счастливой.
Украдкой смахнув слезу, тетя кликнула экономку:
— Илла! Илла, поди сюда и помоги причесать нашу детку к балу!
Еррисса Илла, вдова средних лет, перешла нам по наследству от ерра Маурштейна. Скорее подруга тети Бэсси, чем прислуга, она была мастерицей на все руки. Пока экономка колдовала над моими волосами, как обычно нахваливая их, я размышляла над тем, что Истинный не всегда любимый.
Такой спор возник совсем недавно среди выпускниц. Девочки вполне убедительно приводили примеры из жизни, только я молчала, ведь была уверена, это не мой случай. Мы с Дэрином действительно были влюблены друг в друга.
Я вспомнила нашу последнюю встречу и наш второй за все время поцелуй. Тетя куда-то отлучилась, и за нами никто не наблюдал.
Глаза цвета пасмурного неба, поймали меня в капкан. Большой палец нежно гладил татуировку на виске, Дэрин наклонился, одновременно приподнимая мне лицо. Его губы были необыкновенные. Одновременно упругие и мягкие, и такие теплые. Он делал ими что-то такое, что у меня ноги подкосились, и пришлось вцепиться в его рубашку.
Рин сжал меня в объятиях, и стук его сердца отдался где-то внутри меня, забирая контроль над ритмом моего тоже. По венам будто пустили жидкий огонь. Голова закружилась, а он все не останавливался! Целовал и целовал, словно позабыв, что кто-нибудь может нас увидеть.