Третье-Исайя
Война Йом Кипура связана с массовым возвращением секулярных израильтян к иудаизму. Впрочем, и до той войны отношение к «мекорот» («источникам», или основам иудаизма) было почти повсеместно любовным. Даже кибуцники, все еще шагавшие под четырехпрофильным красным знаменем (Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин), трепетно относились к еврейской старине и изучали священные книги в качестве неопровержимых исторических свидетельств. Не знать источники означало не осознавать себя израильтянином.
Нарочитое пренебрежение левой интеллигенции ко всему, что имеет отношение к иудаизму, это явление более позднее и, возможно, тоже связанное с Войной Йом Кипура. Одни пришли из-за этой войны к иудаизму, другие отошли от него на расстояние, уже не совместимое не только с сионистской идеей, но и вообще с еврейством.
Говорят, каждая война обладает свойством отделять то, что было «до», от того, что стало «после». Относительно двух главных войн XX столетия это можно сказать наверняка. А для урожденных израильтян таким мироощущенческим водоразделом стала именно Война Йом Кипура.
Она началась с ощущения разгрома. Войну удалось выиграть, но сделано это было невероятным народным усилием, сравнимым с чудом. Не диво, что послевоенное смятение умов было всеобщим.
Доктор Z был из урожденных израильтян, отличился в Шестидневную и после Войны Йом Кипура кипел от негодования. Будучи человеком деятельным, он решительно включился в политическую борьбу с опозорившимся режимом рабочей партии МАПАЙ (нынешняя «Авода»). Она погрязла в беспечности и коррупции, а потому довела армию до того, что та едва не проиграла войну, похоронив тем самым сионистскую мечту.
Аргументы Z звучали убедительно, к тому же у меня были старые счеты с социализмом. Я тоже превратилась в пламенного агитатора за партию ДАШ — «истинно демократическую, антикоррупционную и центристскую». Недовольных оказалось в стране намного больше, чем преданных идее социализма. ДАШ набрала 15 мандатов. В результате Менахем Бегин смог создать коалиционное правительство с правым уклоном, впервые без участия МАПАЙ. Это было неслыханно, невиданно и казалось невероятным.
От нежданного успеха кружилась голова. Все вокруг дышало надеждой на большие перемены. И тогда доктор Z ультимативно послал «эту русскую», то есть меня, на курс лекций профессора Йешаяу Лейбовича набираться «израилизма». Несмотря на то что данный профессор уже объявил «этих русских» отребьем, не имеющим ни малейшего отношения к евреям и еврейству.
Рассказываю я все это, чтобы подчеркнуть: тогдашняя популярность Лейбовича во многом зависела от настроений израильского общества. Он был «идолом поколения». Одни были готовы идти за ним в огонь и воду, другие считали врагом нации, подлежащим побиению камнями. Среди интеллигентной публики, голосовавшей за ДАШ, первых было больше.
Лекции происходили в тель-авивском культурном центре «Цавта». Зал был переполнен. Я сразу отметила, что аудитория состояла в основном из людей светских, хотя лектор был человеком религиозным и говорил о вещах сугубо религиозных. Этот парадокс подтверждался не раз: последователи и обожатели Лейбовича, заполнявшие городские залы и кибуцные аудитории, в большинстве своем не носили кипы, тогда как среди религиозной публики он не пользовался особым авторитетом.
Лекции, или публичные выступления (можно назвать и так, и эдак), на которых мне довелось присутствовать, были обставлены театрально. Сначала — громкие призывы к тишине. Потом приглушался свет, и на сцену тянулась цепочка прислуживавших пророку учеников, каждый из которых что-то нес: кресло, книгу, магнитофон… Между тем волнение в зале нарастало. Снова призывы к тишине, и вот из-за кулис выводили старца, одетого в то, что ветхозаветные летописцы назвали бы отрепьями пророка, а нам придется обозначить как сильно поношенный ширпотреб. Старцу под восемьдесят. Скрючен, вогнут и выгнут. Даже лицо втянуто внутрь. Из впадины торчит крючковатый нос, в глубине мерцают свирепым блеском глаза. Он гневается и выговаривает, выплевывает слова и бьет ими по щекам.