Все наши семейные обеды и общие сборы характеризовались бесконечными похвалами за всевозможные достижения, но что касалось меня… «Ну, Джиллиан это… Джиллиан».
Я не понимала, почему они продолжают приглашать меня домой, особенно с учетом того, что я делала все возможное, чтобы не возвращаться туда. Если бы я могла не появляться там до восьмидесяти лет, то, наверное, так бы и поступила.
И уж точно я не поеду домой ради предложения…
Машина, резко дернувшись, внезапно остановилась, и я поглядела в ветровое стекло. Несколько полицейских машин мигали сине-красными огнями, «Скорая помощь» мчалась по выделенной полосе.
Поскольку мы, очевидно, должны были добраться до Манхэттена еще позже, я прислонилась к окну и задремала.
Я проснулась через час и увидела, что машина пробирается по Бродвею, а до здания Вулворта осталось еще несколько кварталов.
В моем телефоне было три новых сообщения от Бена, и все касались не меня, а внешних эффектов.
Бен: Если твой «Убер» – машина не люксовой марки, скажи ему высадить тебя у заднего входа, чтобы про тебя не подумали, что ты официантка или кто-то в этом роде.
Бен: Сенатор с женой уже прибыли, так что сделай так, как я говорю. Нельзя, чтобы моя девушка ездила на чем-то, кроме автомобилей класса «люкс».
Бен: Пожалуйста, скажи, что на тебе одно из платьев, которые тебе купила твоя соседка. Из тех, дизайнерских.
Я закатила глаза, а машина тем временем подъехала к входу в здание безо всякого учета этих идиотских требований. Я заметила, что у входа стояли только швейцары и привратники, а вокруг не было никаких шикарных машин и лимузинов.
Я дала водителю пятерку, вышла, держа над головой зонтик, и начала подниматься по ступенькам туда, где стояли два привратника.
Они хором сказали: «Добрый вечер» и открыли передо мной дверь, впуская в сверкающее золотое фойе. К моему удивлению, огромное пространство оказалось совершенно пустым.
Прежде чем я успела спросить, куда же мне идти, из лифта вышел служащий в белом костюме и пригласил меня пройти.
– Вы же подруга Бена Уолша, верно? – спросил он.
– Предположительно. Это зависит от того, какой сегодня день недели.
Он рассмеялся и нажал верхнюю кнопку.
– Я бы сказал, это более чем предположительно. Он уже шесть раз спрашивал меня, не приехали ли вы. И описал вас мне до последней черточки.
– Это как?
– Я процитирую дословно, – сказал он. – Прелестная женщина с длинными вьющимися темными волосами и парой самых обворожительных изумрудных глаз, какие вы когда-либо видели. Так я и понял, что это вы.
Я покраснела, испытывая неловкость из-за того, что раздражалась на Бена.
– Спасибо. Я скажу ему, что это очень мило.
Он кивнул и повернулся к двери, чтобы смотреть на загорающиеся над дверью цифры, отмечающие этажи. Когда на табло появилась цифра 57, двери внезапно открылись, и нам в лицо заполыхали вспышки фотографов.
– Это кто-нибудь известный? – закричал кто-то, перекрикивая щелканье камер. – Она – кто-то?
– Потом выясним. Ты, главное, снимай!
Прикрывая глаза ладонью, я вышла с линии огня и оказалась в бальном зале, где проходило основное событие – презентация журнала Cosmopolitan.
Зал утопал в прелестных серебряных и белых украшениях, обложки всех предыдущих выпусков журнала красовались на расставленных повсюду небольших стендах. Официанты, поднимая над головами подносы с бокалами шампанского, сновали сквозь толпу. Тут собрался почти весь высший свет Нью-Йорка, улыбающийся прессе своими безупречными улыбками. Немыслимое богатство, одетое в тысячедолларовые платья и безукоризненно сшитые костюмы, ощущалось на расстоянии нескольких миль. Сюда пришли люди, ищущие любого повода показать себя, люди, готовые прийти куда угодно, лишь бы их лица мелькнули на страницах газет.
Я продвигалась в толпе в поисках Бена, улыбаясь и здороваясь с немногими знакомыми. Через несколько минут я написала ему: «Ты где?», но он не ответил.
Зная, что он наверняка занят тем, что позирует для бесконечных фотографий со всеми местными знаменитостями, я взяла у официанта бокал шампанского и подошла к окнам, выходящим на Бруклинский мост.