– Джиллиан, нам надо поговорить, – сказал он напряженно. – Сейчас.
– Обойдусь, – попыталась я закрыть перед ним дверь, но он придержал ее, втолкнул меня внутрь и зашел, закрыв ее за собой.
Несколько секунд мы молчали, просто глядя друг на друга так же, как и тысячи раз до того, а между нами застыли боль и разочарование.
– Мне нечего сказать тебе, Джейк, – прервался мой голос. – Нечего больше сказать.
– Это хорошо, – прошипел он. – Говорить буду я.
– Хм, это даже забавно. Обычно ты вообще не разговариваешь.
– Ты спишь с кем-нибудь? – слова прозвучали настолько резко и хрипло, что я даже не поняла, расслышала ли их как следует.
– Что?
– Повторить? – он уставился на меня, подойдя еще ближе. – Ты с кем-нибудь спишь?
– Мы не разговаривали почти месяц, – стиснула я зубы. – Я не видела тебя почти месяц, и это первое, о чем ты меня спросил? Как насчет: «Привет, Джиллиан. Мы давно не виделись. Как дела?»
– Привет, Джиллиан, – передразнил он меня, не отрывая взгляда от моих глаз. – Мы давно не виделись. Как дела? – и, не давая мне шанса ответить: – Ты с кем-нибудь спишь?
– Нет.
– Ты с кем-нибудь встречаешься?
– Это тот же чертов вопрос.
– Так дай мне тот же чертов ответ.
– Нет, – скрестила я руки на груди. – Нет, я ни с кем не встречаюсь, но скоро буду. И знаешь что? Это будет кто-то, кто не будет заставлять меня переживать то же самое каждые несколько недель, кто-то, кто не будет ловить нездоровый кайф, исчезая каждый раз на недели и оставляя меня одну в ночи, в догадках, что же случилось на этот раз. А еще это будет кто-то, кто уважает меня и не ведет себя так, словно любить меня – тяжелая ноша.
– Я никогда не говорил, что любить тебя – ноша.
– Ты вообще никогда не говорил, что любишь меня.
Молчание.
– Джиллиан, – вздохнул он, проводя рукой по своим светлым волосам. – Послушай.
– Да иди ты! Дай пройти, пожалуйста, – толкнула я его в грудь, пытаясь выйти, но он удержал меня. – Джейк, дай мне пройти.
– Нет. – Он обхватил меня за талию и притянул к себе, кончиками пальцев свободной руки вытирая мои слезы. Он гладил меня по спине и целовал в уголки рта, нежно покусывая за нижнюю губу, как делал обычно перед тем, как начать трахаться. – Ты же знаешь, я никогда не хотел причинить тебе боль.
– Да?
– Ты должна это знать. – Он снова прикусил мою губу, в этот раз сильнее, и прошептал мне прямо в рот: – Ты должна дать нам еще один шанс.
– С чего ты взял, что я сделаю такую глупость?
– Потому что не только я ошибаюсь. – Он запустил руку мне в волосы и потерся губами о мои губы. – Я припоминаю, что это с самого начала было запорото.
– Оно и есть запорото, – взглянула я ему в глаза. – Ты отказываешься впустить меня, не разговариваешь со мной, не обсуждаешь самых простых вещей. Я всегда была открыта и честна с тобой, но нет, даже через все это время… – конец моей фразы замер у меня на губах, когда его язык скользнул вдоль моего – умоляя, дразня, ошеломляя.
Я пыталась сопротивляться, отталкивала его, но все оказалось бесполезно. Его поцелуй напомнил о том, чего мне так не хватало, о том, как хорошо нам было вместе. Медленно уступая, я продолжала шептать ему в губы свои вопросы, а он снова и снова овладевал моим ртом.
Я спросила, спал ли он с кем-нибудь, он сказал «нет». Я спросила, встречался ли он с кем-нибудь, и он наказал меня, крепко сжав мои ягодицы и резко ответив: «Нет». Я начала спрашивать, где он был все это время, почему он постоянно исчезает время от времени, но он пресек мой вопрос еще более глубоким поцелуем, от которого у меня по спине побежали мурашки.
– Вечером поговорим, – прошептал он. Схватив мою руку, он прижал ее к своим штанам, давая мне почувствовать, как у него там затвердело. – Мы поговорим обо всей чертовой ерунде, о какой ты хочешь, поговорим сегодня вечером.
– Вечером – в смысле утром, когда мы приземлимся в Париже, или вечером – это прямо сейчас?
– Вечером, это в смысле прямо сразу, как мы выйдем из туалета, прямо после того, как я разверну тебя к этой двери и напомню твоей пусси, кто ее хозяин. – Он накрыл мою руку своей и жестом приказал мне расстегнуть его брюки. – Это тебя устроит?
Я кивнула, он снова завладел моими губами, и новый поток моих аргументов внезапно иссяк, чтобы превратиться в забытые обрывки, как и все остальные. Его рука скользила под моей юбкой, между моих влажных бедер – и я знала, что все пропало, все снова пропало.
Все было нами.