Проскачет всадник, следом другой,Но я ничего у них не прошу,Я только спою: «Дорога – мой дом», –И дальше в путь ухожу…
Люблю я солнца первый восход,Люблю я погоду, если тиха,Гнездо жаворо́нка в жёлтых полях,Костёр, костёр пастуха.
Люблю я даль с гуртами овецИ над очагами тающий дым,Боярышника багряный венецИ месяц ранний над ним.
В мороз и зной в юдоли земнойВижу я ночью свет без огня…Очаг свой родной у каждого есть,Но нет его у меня.
«…Нам хочется чудес…»
…Нам хочется чудесВеликих!Но откудаМы взяли, что не чудоХотя бы этот лес? Хотя бы этот брег С бегущими тенями? Хотя бы – человек? А именно – мы сами.
Колодец наш бездонныйПополнен – чуть иссяк…Мечте – и объяснённой –Остаться в чудесах. И после пояснений, Кто и откуда он – Всё той же тайной Гений Пребудет окружён.
Иней
На рассвете, в сумерках ледовыхХор берёз был выше и туманней.И стояла роща, – как Людовик, –В сизых буклях изморози ранней.
Но опять за далями пустыми, Красное, – как будто после бури, – Встало солнце с мыслью о пустыне В раскалённо-грезящем прищуре.
По коре взбирался, укреплялсяНа ветвях – огонь его раскосый.И кудрявый иней выпрямлялся,Делался водой простоволосой. Иней таял, даже не стараясь Удержаться в лёгкой сетке чащи, Уменьшаясь, точно белый страус, Отвернувшийся и уходящий.
Лозы в гневе
Стремится в дол закат животворящий.Но лозы в гневе. Рдея, плеть за плеть, –Пошли, как трещины в стене горящей,Как щели ада, лающе алеть.
Мне снится кардинальский, – то напевный,То ржущий пурпур… Битвы ржавый свет…До треска красный, пушечно-полдневный,Владетельный, громо́во-алый цвет…
Предел бесстыдства на лице безбровом:Впервые запылавшая щекаНизвергнутого в ад ростовщика.
Вельможный плащ. Клеймо на родниковомЧеле блудницы… Странно жжёт глазаМне в тихий вечер тихая лоза!
«Кто в романтику жизни не верит…»
Кто в романтику жизни не верит,Тот не верит (нелепая туша!)В океан, на земле занимающийВтрое более места, чем суша!
Но и логику тот ненавидит,Кто, упёршись копытами в берег,Смотрит в море, – а моря не видит,Смотрит в небо, – а в небо не верит.
Если он настоящий…
Сатира везде, как дома,А юмор – повсюду – мимо.Смешное – планета Мома –Почти неисповедимо.
Вот целая библиотекаСтихов остроумца Джека!Ан – юмора в ней – не много.
В сатире и гнев и едкость.А юмор… он просто – редкость.Сатира от человека,А юмор – всегда от Бога!
«Когда Вселенная открывает нам добровольно…»
Когда Вселенная открывает нам добровольноЯвления, о которых скептик твердил: «крамольно»,При чём тут я и чему я радуюсь так – не знаю,Какая польза мне в том – не знаю.Но я довольна.
Познание
I Страх познания
Познанье – скорбь. Как на огне каштанТрещит по швам, так сердце рвётся в Хаос.Но страх познанья кончится. А там –Опять начнётся радость, доктор Фауст!
Та радость будет высшей. Но усталостьИ вековечный страх мешают вамИз-под руин отрыть бессмертный храм,Хоть до него и дюйма не осталось.
Смертельно страшных шесть открыв дверей,Учёный муж захлопнул их скорей,Седьмой же – и коснуться побоялся.А именно за ней рос чудный сад,Где пел источник, вспыхивал гранатИ день сиял и тьмою не сменялся.
II Как это сделано?
Мир – цельным вижу я, как юноша Новалис.Мир – песня, спетая одним движеньем уст.На звуки разломать и песню рад анализ,Но звук, отщепленный от песни, – дик и пуст.
Мы тайной бытия силком овладеваем,Вопросы жуткие натуре задаём:«Как пламя сделано?» – и пламя задуваем.«Как песня сделана?» – и больше не поём…