Что же касается меня, то, если вы возьмёте мои вещи и посчитаете честно и благородно по персонажам, вы увидите, что объём, который занимают женщины, всё-таки меньше, чем тот, что занимают мужчины. Вот, например, город Великий Гусляр – это полностью мужской город; Доктор Павлыш и его истории – это всё-таки в основном мужские истории и так далее… В общем никакого реального превышения числа женщин над числом мужчин нет, а есть какой-то определённый баланс, который был характерен – ну, прости – для Льва Толстого, который писал и про Анну Каренину, и про Наташу Ростову, и никто не видел в этом ничего странного. Потому что это реалистическая литература и должна рассказывать в первую очередь об отношениях людей между собой. А так как фантастика – это тоже род художественной литературы, то почему мы должны подходить к ней с другими мерками?»
Игорь Можейко, известный всем под псевдонимом Кир Булычёв, в отличие от многих своих уважаемых коллег по перу, хорошо знал женщин, понимал их психологию, умел убедительно описывать. Дело в том, что он по-настоящему любил их. Так, как только и может любить высокий, дородный мужчина. Когда я просил его прокомментировать внутриписательские дрязги, каких бывало много за время его творческой деятельности, но от которых он всегда старался дистанцироваться, он сказал: «Вся эта мышиная возня от комплексов, которые бывают у мужчин маленького роста, оттого, что их недостаточно любят женщины. А у нас, крупных мужчин, комплексов быть не должно!» Игорь Всеволодович любил женщин, и с этим связана забавная история, которую он с удовольствием рассказывал:
«В конце 90-х я был в городе Венёве Тульской области. Выступал перед читателями. И вдруг меня спросили, как я отношусь ко всякого рода сексуальным меньшинствам. Я сказал, что не могу относиться к ним плохо, потому что сам извращенец… И тут в зале наступила гробовая тишина. Картина: на сцене перед залом, в котором сидит больше тысячи человек, стоит старый толстый дядя с бородой и заявляет, что он представитель сексуального меньшинства… Потом кто-то спросил: “Ну а какого?” И тогда я сказал: “Я отношусь к редкой категории. Я – лесбиянец. Я люблю женщин…” Зал ещё около минуты был в растерянности, и только потом раздался первый вздох облегчения… Так что, возможно, до какой-то степени на моём творчестве сказывается то, что я – редкий случай мужчины-лесбиянца…»
Игорю Всеволодовичу очень повезло: при том, что он беззаветно любил женщин, его всю жизнь окружали, может быть, самые лучшие представительницы прекрасного пола. Именно под их влиянием Кир Булычёв стал таким писателем, каким был, только благодаря им он написал те произведения, которые сделали его широко известным.
В своей книге воспоминаний «Как стать фантастом» Кир Булычёв замечает:
«Теперь, пытаясь понять, почему же из меня вышел писатель-фантаст, а не иллюзионист, физик-экспериментатор, палеонтолог или чёрт знает кто, я сообразил, что в значительной степени этим обязан маме и, в частности, маминому окружению».
В этой книге писатель кратко рассказывает о своих предках в нескольких коленах; о большинстве – сухо и с иронией, и только о маме – с настоящей теплотой и искренним трепетом. Это и неудивительно – в детские и юношеские годы она была для него всем.
Игорь Можейко родился 18 октября 1934 года в Москве. У его родителей – Всеволода Можейко и Марии Булычёвой – была тогда комната в Банковском переулке, что недалеко от Чистых прудов. Туда его и привезли из роддома имени Г. Л. Грауэрмана. «В то время все достойные граждане Москвы рождались в роддоме имени Грауэрмана на Арбатской площади», – иронично заметил писатель в упомянутой выше книге.
Хотя встретились родители будущего писателя ещё в 1923 году в городе на Неве, а в 1925-м там же поженились. В чём дело, отчего у молодой пары так нескоро появился первенец? Дело в том, что, опять же судя по воспоминаниям писателя, его родители в эти годы не так уж много времени проводили вместе.
Всеволод Можейко был юристом. В пятнадцать лет ушёл из семьи бухгалтера и, объявив себя сиротой, поступил учиться на рабфак – так он формально «приобрёл» пролетарское происхождение, без которого тогда не могло быть никакого карьерного роста. А он на это всерьёз рассчитывал. Он делал карьеру трижды. Первый раз в Ленинграде (точнее, Петербурге, городу тогда на какое-то время вернули довоенное название), где окончил Юридический институт и заявил о себе как о профсоюзном работнике. Очень скоро стал председателем Ленинградской коллегии адвокатов. И тут нашлись «доброжелатели», которые откопали уникальное по своей глупости следственное дело: оказывается, отец молодого и активного адвоката был арестован, поскольку его приняли за… избежавшего расстрела императора Николая II! Потом, правда, выяснилось, что вся царская семья была уничтожена, и формулировку поменяли – теперь он был виноват в «связях с белогвардейцами», поскольку служил бухгалтером при всех режимах. Вот «за сокрытие белогвардейского прошлого отца» Всеволода Можейко и выгнали с работы со строгим выговором. Не дожидаясь более серьёзных неприятностей, он уехал в Саратов, где работал его сокурсник. К 1932 году Всеволод Можейко уже был прокурором этого города, а ещё год спустя – главным прокурором всей Средней Волги. Но и тут над его головой сгустились тучи – кто-то сообщил ему, что «под него копают». Всеволод Можейко не вернулся домой, а сел в проходящий поезд и приехал в Москву…