И её заслуга в этом огромна.
В 1960 году у Игоря и Киры родилась дочь, её назвали Алисой. Молодая семья тогда жила в маленькой двухкомнатной квартире вместе родителями жены. У родителей была комната в двенадцать квадратных метров, у Игоря с Кирой – в десять. В будние дни ребёнок ночевал с бабушкой и дедушкой, потому что отец, вернувшись из института, допоздна работал над текстами, на выходные девочку забирали родители… Это был очень важный период метаморфоз, когда Игорь Можейко из простого «лёгкого человека» превращался в профессионального писателя – сначала популяризатора, а потом и прозаика. Кира Алексеевна вспоминает:
«Игорь не был хорошим отцом в общепринятом смысле этих слов. Он вообще не любил выражать свои чувства активно, в этом смысле он был очень сдержанным человеком. Но Игорь не просто любил Алису – он её тихо обожал. Иногда я незаметно для него обращала внимание на то, какими глазами он на неё смотрел, когда она этого не видела».
Лучшим доказательством этого «тихого обожания» стало его первое художественное произведение. В 1965 году он написал повесть «Девочка, с которой ничего не случится».
Это была подборка весёлых и трогательных историй, случившихся с отцом-профессором (правда, не истории, а космозоологии) и его непоседливой дочерью по имени Алиса. Ещё важное отличие в том, что жили они в середине тогда ещё далёкого XXI века. Невероятно трогательна миниатюра о том, как отец укладывает дочку спать и грозится позвонить по видеофону Бабе-яге, но попадает… в Марсианское посольство. Затем Алиса, гуляя в саду, находит миниатюрных пришельцев, потом убегает в прошлое… Ну конечно же, эти истории были навеяны реальным общением писателя с дочерью Алисой.
Повесть приняли к печати в альманах «Мир приключений». Возник вопрос, как его подписывать. Игорь Всеволодович любил рассказывать об этом:
«Я к тому времени уже оканчивал аспирантуру и представил себе, как приду в институт, когда это будет напечатано, и мне скажут: “Вот вы, товарищ Можейко, на овощную базу не пришли, к товарищу Ивановой не по-товарищески отнеслись, опоздали на собрание, а ещё и пишете фантастику!” Мне стало так страшно, что я решил скрыться за псевдонимом. А так как времени на его придумывание не было, то я взял имя своей жены – Кира, фамилию мамы – Булычёва, составил из этого такое вот механическое образование и подписал произведение “Кир Булычёв”. И подпись эта – она как бы оторвалась от меня и уже звучала, существовала сама по себе. И менять её мне как-то было уже неудобно – перед этим Киром Булычёвым. Вот так он и остался».
Остаётся только добавить, что не все редакторы с пониманием отнеслись к этой конструкции, поэтому в ранних публикациях появились вариации: «Кир. Булычёв» (с точкой-сокращением) и «Кирилл Булычёв».
Уже в самых первых своих рассказах Кир Булычёв нашёл ту неповторимую, ту уникальную интонацию, которая во все годы отличала его от других писателей. Тогда все фантасты писали о будущем – о том, какие героические будут люди, какие невероятные подвиги и открытия они будут совершать, какие удивительные приключения выпадут на их долю… Всё это есть и в первых произведениях Кира Булычёва, но отличие в том, что ему всегда важны были не подвиги, открытия и приключения, а эти самые люди, которые, несмотря на невероятность мира и груз событий, остаются простыми, добрыми – человечными! Не зря одна из первых его фантастических книг называлась «Люди как люди». Так, герой рассказа «О некрасивом биоформе», внешность которого радикально изменена для работы на далёкой планете, трогательно боится, что его в таком виде увидит возлюбленная. А в рассказе «Можно попросить Нину?» телефон соединяет мужчину, живущего в послевоенное время, с девочкой из голодной Москвы периода Великой Отечественной; он вспоминает место, где когда-то мальчишкой потерял продовольственные карточки, и сообщает об этом, а потом узнаёт, что именно они спасли семью… Темы произведений подсказывала сама жизнь. Из адресной книги XIX века Кир Булычёв выписал имена персонажей и заселил ими небольшой городок Великий Гусляр, который отличается от других среднерусских населённых пунктов только тем, что уж больно часто в нём происходят чудеса.