Вооружившись ложкой, он сидел перед примусом и помешивал еду в сковородке. Лейтенант снова взялся за изучение китайской гадательной книги. Держа её одной рукой и с головой погрузившись в чтение, он другой рукой развязывал шнурки на берцах. Стащив берцы, отшвырнул их к двери, потом собрал валявшиеся вокруг одеяла и подложил под себя — ни дать ни взять курица на сеновале перед тем как снести яйцо.
— Кажется, я сто лет ничего не ел.
Лейтенант не ответил — так увлёкся. Он снял сковородку с примуса и перенёс её на ящик, стоявший посреди блиндажа. Открыл две жестянки с апельсиновым соком и расставил их красиво по обеим сторонам сковородки. Вилки с ложками тоже разложил аккуратно, сбоку от банок с соком.
— Командир!
Лейтенант закрыл книгу и, улыбаясь, придвинулся к столу.
— Света маловато.
Он снял фонарь и придвинул его поближе. Теперь половина блиндажа была ярко освещена, а другая половина погрузилась в темноту. Всё было готово. Во взгляде лейтенанта светились доброта и человеколюбие, над едой поднимался пар, смешанный с ароматом специй.
Не спеша они подняли приборы и приступили к еде. Лейтенант накалывал на вилку небольшие кусочки.
— Знаешь, я учусь на юриста, был бы на последнем курсе… если б не эта война.
— Тут уж никуда не денешься.
— Да, увы.
Лейтенант глотнул апельсинового сока, а он не жуя проглотил здоровенный жирный кусок и сказал:
— У нас есть земля. От отца осталась.
— Обрабатываешь?
— Нет, сдал в аренду. Хотел пойти изучать литературу.
Впервые за долгое время ему доводилось поесть в такой тихой и мирной обстановке. Если раньше, в плавнях, приходилось есть в блиндаже, то на душе у него всегда делалось паскудно. Каждый раз, протягивая руку за новым куском, он думал, а не последняя ли это пища в его жизни.
Улыбаясь с набитым ртом, он смотрел в медовые глаза лейтенанта и тщательно пережёвывал еду — старался не отстать он него в соблюдении основ этикета.
Лейтенант сказал:
— Ни в чём нельзя быть уверенным. Вот я — студент юрфака, а сижу здесь… У меня и невеста есть, представляешь?
На секунду он перестал жевать. Через щели между металлическим щитом и стенами в блиндаж просачивался ледяной воздух. Слышно было, как снаружи завывает ветер.
— Ей восемнадцать.
Он опустил голову. Сейчас ему не хотелось встречаться глазами с лейтенантом. Он ополовинил свою банку с соком, поднял пустую сковородку и отставил в сторону. Лейтенант сидел, вытянув ноги, и пытался прикурить от пламени фонаря.
Он было полез в карман за сигаретами, но лейтенант любезно протянул ему свою пачку.
Они сидели друг напротив друга, опершись спиной о мешки с песком, и молча курили. В тусклом свете фонаря было видно, как голубоватые клубы ароматного дыма заполняют тесное помещение и, кружась, поднимаются вверх.
Лейтенант затушил сигарету и решительно поднялся.
— Так, книги и журналы у нас есть. У меня с собой отличный приёмник, японский. Живём! К чёртовой матери этот университет, а заодно и литературу с юриспруденцией.
От слов лейтенанта ему стало легко и хорошо. Он подтянул к себе рюкзак, вытащил колоду карт и положил на ящик.
Лейтенант присвистнул.
— А аппетит-то разгорается. Чего бы нам ещё… для полноты картины? — сказал он и принялся крутить ручку настройки радиоприёмника. Блиндаж наполнили звуки нежной мелодии.
Он откинулся назад и без предисловия начал:
— Как во сне! Я постоянно вижу сны. Как будто крысы…
Лейтенант закурил ещё одну.
— При такой метели один Бог знает, сколько ещё тебе придётся тут сны смотреть.
Это заявление не на шутку его перепугало. Он поднялся, подошёл к выходу и выглянул наружу. С порывом ветра в блиндаж ворвался снежный заряд. Он быстро вернул на место металлический лист и опустил полог.
Лейтенант, усмехаясь, сказал:
— Да и чёрт с ним. У нас всё есть: вода, еда, топливо…
— Это я так, струхнул что-то.
Лейтенант прибавил звук.
— У нас есть радиостанция. Мы им сообщим. Ты представь, что мы приехали в отпуск: два старых приятеля в горах Швейцарии. В любой ситуации можно найти что-то приятное — всё в твоих руках.
С этими словами лейтенант поставил приёмник на пол и поднял гадательную книгу.
На несколько минут воцарилась тишина. Он всё ещё стоял возле входа, следя за тем, как тают снежинки у него на лице. Потом уселся, взял карты и принялся тасовать колоду, приглашая таким образом лейтенанта сыграть.