Переворачиваю на живот и делаю мерзкую, но необходимую вещь. Два пальца в рот малознакомому мужчине. Нажимаю на язык. Еще никогда в жизни я так не мечтала о том, чтобы кто-то продемонстрировал мне содержимое своего желудка.
* * *
– Я, черт возьми, жив, – хрипит внезапно пришедший в сознание босс.
– Осторожно! – едва успеваю его поймать и передвинуть чуть в сторону от некрасивой лужи на песке. Пофиг. Главное, живой.
Адамиди перекатывается на другой бок и пытается поднятся.
– Лежи! – рявкаю и тоже ползком добираюсь до него. Сил нет. Я потратила последние на то, чтобы доплыть сюда. – Хотя бы несколько минут, лежи спокойно.
Перехожу на ты скорее от усталости, чем осознанно. Уверена, когда приду в себя, снова начну выкать и шарахаться от него, как от чумы.
Подползаю и укладываюсь напротив, глаза в глаза. Сейчас передо мной не блистательный Теодор Адамиди, а простой человек, которому очень больно.
– Я что, опять живой? – устало выдыхает он и морщится, ощупывая голову.
– Опять?
– Когда я, наконец, сдохну, – закрывает глаза.
У меня окончательно заканчивается адекватность, и я шлепаю его по щеке. Сильно и с наслаждением. Отлично. Заодно отомщу за испорченный вечер.
– Не спать!
– Не сплю я, не сплю.
– Тебя что, не первый раз пытаются убить?
У меня в голове не укладывается, как можно таким будничным тоном говорить о том, что на твою жизнь покушались. Если бы я не прыгнула…Теодор Адамиди ушел бы ко дну и никто бы его не нашел.
– В сознательном возрасте раз десятый точно, в детстве не помню. Считать не умел.
– Почему?
Мысли путаются от усталости, стресса и новой информации. Это безумие. Получается, его всю жизнь пытаются убить? Теперь понятно, почему он всегда такой напряженный и странный. Будешь тут.
– Долгая история. Но спасибо за помощь. Я пару раз приходил в сознание в море. Ты отчаянно гребла, – на красивых губах покрытых солью вымученная улыбка.
– Жить захочешь – не так раскорячишься, – отчего-то тоже улыбаюсь.
– Только не говори, что тебя тоже сбросили с яхты, – морщинка на идеальной чуть загорелой коже.
Замираю. Сказать или нет? Все равно же узнает. Рано или поздно узнает, что я как дура сиганула за ним с борта яхты. За человеком, который унижал меня весь вечер, окатывал ледяной волной пренебрежения.
Была ни была.
– Нет. Сама прыгнула.
– Зачем?
– Ты – редкостный козел, но я не хотела, чтобы ты умер.
– Честно, – устало закрывает глаза.
Едва успеваю занести руку для новой оплеухи, как он снова их открывает и тихо, хрипло посмеивается.
– Я в сознании, не надо меня бить.
Удивительно, но сейчас этот мужчина кажется мне более живым, чем несколько часов назад на комфортабельной роскошной яхте. Сейчас он как будто…настоящий. От этого настоящего у меня снова предательски замирает сердце – единственная мышца, которая сегодня не устала. Видимо, Адамиди решил утомить и её.
Хочется пить. Пытаюсь подняться, шатаюсь на уставших ногах.
– Мы должны найти пресную воду. У тебя рана, её нужно промыть. Хотя бы убрать грязь.
– Стой!
Встать у него не получилось, только приподняться на локтях.
– Ночью идти в заросли опасно. Придется потерпеть до утра. А потом мы найдем воду, укрытие и дождемся Адама.
– Кого? – оборачиваюсь и медленно оседаю на песок. Стоять невозможно.
– Моего брата. Он найдет нас.
– Как?
– Помоги сесть, пожалуйста. Я покажу.
Ему явно не радостно от того, то приходится просить меня о такой мелочи, но Теодор успешно наступает ногой на горло своей гордости. Я, в свою очередь, придавливаю все еще копошащуюся в глубине души обиду и помогаю.
– Смотри, – он вытягивает правую руку.
Даже в бледном лунном свете замечаю тонкий шрам на запястье. Ответ на вопросительный взгляд приходит незамедлительно:
– Здесь, под кожей, маячок. Он всегда со мной. Меня пилингуют двадцать четыре на семь и заберут отсюда при первой же возможности.
* * *
Еще никогда ночь не казалась мне такой длинной. Кажется, уже вечность смотрю на горизонт и жду, когда же появится первый луч солнца. Адамиди сидит рядом. Цвет лица пришел в норму, мужчина дышит спокойно и ровно, стягивает с себя руба…что?
– Что ты делаешь? – кошусь на босса.
– Рубашка сырая. Мерзко.
– А так холодно, – потираю покрытые солью плечи.
Полцарства за пресный ручеек, чтобы это смыть. Пожалуйста, горшочек с удачей, побудь открытым еще немного. Еще самую малость.
– Лучше уж холодно.