Кусаю губы и наивно пытаюсь защититься папкой с отчетом. Мне не уйти и не убежать, не спрятаться.
Подходит совсем близко и упирается рукой в дверь справа от меня. Нависает. Чувствую себя испуганным кроликом перед удавом. Да, кроликом. Я хочу этого мужчину, как сумасшедшая крольчиха в период размножения. Мне все равно, что он удав. Его дыхание все еще с ароматом зубной пасты и запах smoke-одеколона, его тепло – все это оплетает меня кольцами.
Маленького наивного кролика. Сжимает так, что немеют пальцы и папка вот-вот выскользнет из рук.
– Что это? – смотрит сверху вниз на отчет, который скрывает вид на декольте и грудь.
– Феодосия Ивановна, передать, – шумно вдыхаю и поднимаю лицо, чтобы разглядеть самого красивого, возбуждающего мужчину в мире. – Просила меня…
Язык заплетается. Слова путаются. Мысли покрываются сладким туманом, который все так же пахнет дорогими сигарами и давит на легкие.
– Так передавайте же скорее, – наклоняется. Идеальные точеные губы почти касаются моих обычных.
Я еще не успела забыть какие они мягкие и настойчивые. Как одним поцелуем Тео Адамиди способен полностью захватить сознание и тело, заставить вспыхнуть все желания. Даже те, которых сама боишься.
– У нас пятнадцать минут до совещания, Аня. Мой мозг должен быть в голове, а не в члене. Сейчас он не там, – горячее тело вжимает в дверь, и я чувствую, что мозг у него сейчас точно не на месте. – Спаси меня еще раз, храбрая девочка…
Шепчет, проводя кончиками пальцев по скуле. Я смотрю в глаза и не понимаю, где нахожусь. Кабинет расплывается. Остается только он. Офигенно пахнущий красавец-мужчина, который сейчас трахнет меня прямо у двери в свой кабинет.
Это будет грубо, жестко и по-быстрому. Знаю.
– Никаких прелюдий…
Последняя фраза за секунду до взрыва. Тихий рык. Губы безумно сладко, ищуще изучают шею, руки бесцеремонно задирают простую серую юбку-карандаш до талии.
Я так и держу в руках этот треклятый отчет и позволяю делать все, что он хочет.
– Чулки, – довольно мурлычет на ухо, проводя пальцами по кружевным резинкам.
– Я думала, что сорвусь первой…
– Убери ты эту чертову папку, – вырывает из рук отчет и швыряет в сторону диванов. Судя по мягкому звуку, попал на подушки – не на пол.
Зато мои руки свободны. Могу обхватить его шею, запустить пальцы в шелковистые волосы и прижаться всем телом.
Его пиджак расстегнут, между нами две полоски тонкой ткани – моя ненавистная блузка и его потрясающая накрахмаленная рубашка. Сейчас я ненавижу её так же, как свой дешманский прикид, купленный специально для серых рабочих будней.
Выдох-стон. Развожу ноги, позволяя руке скользнуть к кружеву белья. Я готова, с ним мне не нужны долгие игры. Доступна двадцать четыре на семь, как самая лучшая служба техподдержки для любимого клиента, чьи пальцы уже бесцеремонно разводят губки и входят внутрь. Будто проверяют, был ли там кто-то еще.
Не было, Тео. Никто, кроме тебя.
– Меня бесят твои чертовы трусы, – рычащий баритон и горячее дыхание на шее.
Рывок. Треск. Мои невесомые трусики отлетают туда же, куда и отчет.
– У меня нет запасных трусиков, Тео, – шепчу ему на ухо.
– Ты срываешь мне рабочий день, женщина.
Меня резко разворачивают лицом к двери. Упираюсь в неё ладонями и сразу понимаю, чего он хочет. Адамиди чаще всего хочет именно в этой позе. Его руки под животом, два маленьких шажка.
Это бесстыдно, невообразимо и безумно. За дверью Леночка пилит свои идеальные ногти, кипит работа, а я здесь отдаюсь боссу. Нужно стонать потише, не кричать, хоть как-то сдерживаться. Хотя с ним это невозможно.
– В следующий раз будет дольше, малышка. Не вздумай шуметь. Стой ровно, – тихо шлепает по голой ягодице. – Хорошая девочка. Храбрая девочка.
Во всем теле пульсирует предвкушение. Кольцо острого возбуждения прошло по позвоночнику и сталью сковало низ живота. Оно сжималось все сильнее с каждой секундой, до боли, до желания стонать и умолять сделать это сейчас. Каждое мгновение ожидания, пока он расстегивает брюки, пытка. Изощренная и пьянящая.
Выгибаю спину, сама приглашаю его. Трусь. Умоляю без слов.
Он понимает язык моего тела лучше, чем я сама. Входит резко. Заполняет всю без остатка и за секунду до крика успевает накрыть мой рот ладонью.
Двигается быстро и жестко, впечатывая меня в дверь. Не стонать? Не кричать? Вот настоящее испытание. Покусываю его пальцы и завожусь еще сильнее с каждым толчком. Быть растянутой и заполненной им до конца, до последнего миллиметра адекватности. Слезы текут сами. Я,черт возьми, хочу кричать. С каждым резким толчком. С каждым столкновением тел.