– Обещаю. – Душераздирающе зевнула я. Спать хотелось все сильней.
– Мне Сашка дал адреса и телефоны всех сотрудниц своей конторы и координаты тех, кого знал и успел разглядеть в полутемном зале.
– И что? – насторожилась я.
– Знаешь, поскольку происшествие всегда расследуется по горячим следам, мне нужно опросить этих людей. Но снова попасть в ситуацию, как вчера с тобой, мне не хочется. Уговаривать, тратить время…
– Хочешь, чтобы я всех обзвонила? – Проницательно поинтересовалась я.
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Люди тебя знают, доверяют, и документы требовать не будут. Возможно, я смогу управиться до вечера и уехать в Москву.
– Здорово. – Я посмотрела на него красными глазами. – Я помогаю, спасаю, а потом – пошла вон, дура бестолковая… Так, что ли?
– Лена, ты хочешь испортить себе репутацию?
– Я уже перебоялась. Замещать Свету в кровати твоего братика не собираюсь. – Я пожала плечами. – В крайнем случае, пойду экскурсоводом в один из наших музеев. Или смотрителем. Или уборщицей… И почему твой брат оказался таким бабником?
– Риторический вопрос, как правило, не требует ответа. Лен, просто прошу, помоги, а? Мне Новый год тут тоже встречать не хочется.
– Жена и дети?
Борис рассмеялся.
– Интересно, да? Я не женат, Леночка. Вернее, разведен. Очень давно. Детей нет.
– Интересно. – Кивнула я.
– Раз интересно, собирайся. Мы теряем время.
– А ты будешь отвечать на мои вопросы?
– Буду. – Серьезно пообещал он. – Если они не затронут государственные интересы.
Понимая, что меня загнали в ловушку, и от этого настырного братца теперь не отвертеться, я вышла в коридор.
– Стой там, – сказала ему, – я переоденусь.
В конце концов, мне тоже хотелось узнать, какому уроду я обязана лицезрением трупа этой безумной ночью, и стоит ли шарахаться от теней в глубине наших безлюдных переулков.
Надев джинсы и теплые кроссовки на ноги, а сверху тонкий свитер и любимую синюю куртку, я появилась в коридоре. Борис стоял у двери и о чем-то усиленно думал. Оглядев мой наряд, улыбнулся:
– А макияж?
– А смысл? – В тон ему ответила я. – Все равно увольняться. Пусть заценят мой натуральный облик!
Я схватила ключи от машины.
– Может, я сам?
Под зорким и бдящим глазком моей соседки напротив я заперла дверь и, кивнув Борису, побежала вниз.
Широкой задницей у самого нашего подъезда стоял черный джипистый мерседес с московскими семерками в номере.
– Я отъеду, а ты встань на мое место. – Скомандовала я. – У нас не принято загораживать чужие окна.
Мужчина оглянулся и соразмерил высоту своей машины с высотой окон. Пикнув сигнализацией, он пожал плечами и улыбнулся:
– Знаешь, ночью мне было все равно.
Я кивнула, заметив тень лиц соседей снизу, жадно глазеющих сквозь тюлевую занавеску. Теперь, благодаря Панкратовым, на моей идеальной репутации поставлен огромный жирный крест. Такую большую и дорогую иногороднюю машину они мне долго не забудут.
Заведя свою синенькую «сузуки» SX4, я посмотрела в зеркало и отъехала со стоянки. Мерседес тут же идеально вписался в освободившееся место.
– Куда едем? – Поинтересовалась я у запрыгнувшего на пассажирское место Бориса.
Он достал из кармана лист А4, сложенный вчетверо и развернул.
– Давай начнем с твоих сотрудниц.
– В произвольном порядке?
– Да, как тебе удобней.
Я выехала в переулок и, прижавшись к обочине, достала айфон. Набрав номер Ирины Борисовны, я с волнением начала водить пальцем по рулю. Борис перехватил мою холодную руку и крепко ее сжал теплыми пальцами, вселяя в мою душу уверенность в собственной правоте и силах.
– Ира, привет, это Елена Михайловна.
Заспанный и недовольный голос Ирины прокашлялся, и она, уже вполне проснувшись, спросила:
– У нас что, снова неприятности? Еще кого-то убили?
– Нет, дорогая. – Мой голос был спокоен и достаточно напорист. – Но могут. Возможно, на нас охотится заезжий маньяк. Но у сотрудников правоохранительных органов есть версия, что это ты убила Свету.
– Нет! – Взвизгнула на том конце эфира помощница юриста. – Я ее нашла!
– Значит, так. Пока к тебе не пришли с обыском, иду к тебе я. Двери открой!
– Д-да… – простучала зубами Ира. – А ты когда?
– Через пять минут. Встречай.
И я нажала на сброс, а потом длинно выдохнула. Борис улыбнулся и отпустил мою руку. Я включила передачу и тронулась с места. Ира жила в нескольких остановках от моего квартала в частном деревянном доме с садом и грядками, укрытыми снегом. Как-то раз я заезжала к ней за документами, когда она болела. Пышные кусты роз и плети клематисов по фасаду дома, впрочем, как и ровные боровки картошки, ненадолго сподвигли меня к труду на собственном участке. Покопавшись в маминых грядках на выходных и едва разогнувшись к понедельнику, я слегка остыла к дачной красоте, предпочитая кусты смородины и ровный подстриженный газон той пышной разноцветности, за которой так трудно ухаживать.