— Не трясись, — насмешливо произнес Щербицкий у самого моего уха, обдавая горячим дыханием, пропитанным сигаретным запахом. — Шайба уже давно всех нервирует и сегодня это его последний выход на ринг. Багир просто играется с ним, радует публику, позже он сделает свое дело.
Всё это звучало ужасно и мерзко. Несколько раз Шайба сильно ударил Макса ногой в бок, меня дернуло так, будто я получила этот удар. Максим зашатался, но не упал. Бой продолжился. Вскоре меня опять чуть инфаркт не схватил, когда противник ударил Макса в нос, и тот, пошатнувшись уже значительно сильней, перешел в активное наступление. Максим не оставил Шайбе ни единого шанса на победу, нанося удар за ударом, несмотря на то, что кровь из носа залила ему лицо и грудь. Всё случилось быстро и вот Шайба уже валяется на полу и не подает признаков жизни. Ведущий или судья, или кто он здесь вообще такой, подошел к поверженному противнику, нащупал пульс, кивнул кому-то и похлопал Шайбу по лицу, тот постепенно пришел в себя.
Толпа свистела и кричала, радуясь победе и вероятно тем деньгам, которые они заработали, а мне вот вообще не до радости было, вдруг захотелось плакать.
— Я же говорил, — ухмыляясь, произнес Щербицкий. — Багир — зверь и знает свое дело.
Глава 15
Мы сидели на кухне. За окном уже давно была глубокая ночь. Я держала в своих руках чашку с уже остывшим чаем, таки и, не сделав ни единого глотка. Не могла, не получалось.
Макс сидел напротив меня и пересчитывал деньги, которые ему вручил Щербицкий за выигранный бой. Я прожалась тому, что, несмотря на то состояние, в котором сейчас находился Максим, он отдавал полный отчет всем своим действиям. Нос, к счастью, не был переломан, но вот под правым глазом уже багровел синяк, а на переносице проступила небольшая горизонтальная ранка. Колени немного сбиты, ровно, как и костяшки на кулаках. Такое зрелище лично для меня было болезненным.
— Мне не нравится то, во что ты ввязался, — тихо заявила я, ставя чашку на стол.
— Ты могла остаться дома и не видеть всего этого, — спокойно произнес Макс, продолжая считать деньги.
— Но я всё равно бы увидела тебя таким, — мой голос предательски дрогнул.
— На мне заживет как на собаке, — он улыбнулся, а мне стало страшно оттого, что Максим настолько легкомысленно относился к себе, к своему здоровью.
— Может, нам лучше подумать над другим вариантом, где можно заработать?
— Сонь, — Макс глянул на меня с некоторым раздражением во взгляде, мне стало не по себе. — У Лизы сейчас есть реальный шанс выздороветь, понимаешь? Больше его может и не быть. Мне нужны деньги, причем немедленно и раз так сложилось, что бои дают мне эти деньги, то я готов несколько раз разбить себе лицо и кулаки.
— Но это неправильно, так не должно быть. Ты ведь гробишь себя.
— Осмотрись вокруг. Всё, что ты видишь — заработано мной на боях, не за преподавание в университете, а на боях.
— Это всё равно не повод, — с нажимом проговорила я. — Можно взять кредит, попросить отсрочку?
— Отсрочку у смерти не возьмешь, — едко заметил Максим. — А кредит, чем я буду, по-твоему, выплачивать?
— Я могу устроиться на работу.
— Не смеши. Отыграю еще пару боев и выйду из игры так же, как это сделал и раньше.
— Только пару? — я вцепилась за этот обрывок фразы, как в спасательный круг.
— Да, — твердо ответил Максим, и я ему поверила.
Через пару дней в университете все оживленно обсуждали внешний вид Макса. Я ему говорила, что лучше взять несколько отгулов, пока не сойдут синяки, но он не захотел прислушиваться. Это было невыносимо слышать в столовой и коридорах бесконечные сплетни и подтрунивая в мою сторону.
— Сонька, а что с нашим преподом? Огрела его сковородкой? — хохотали мне в спину мальчики, пока я шла в аудиторию.
— Сонь, что произошло на самом деле? — допытывались Лена и Наташа перед началом лекции.
— Ничего, — нервно отвечала я, осознавая, что эта тема сидит уже в печенках.
И так происходило изо дня в день, ровно до того момента, пока внешний вид Максима не пришел в норму, а потом всё начиналось заново. Мне было трудно справиться с таким пристальным вниманием к нашим отношениям, такое ощущение, будто тебя рассматривают под микроскопом. Из-за этого весь мир вокруг меня начал медленно рушиться. Идиллия, которая казалось, будет длиться вечность, подошла к концу.
Я всё чаще и чаще становилась нервной и сердитой, срывалась на Максе. Он какое-то время пытался урезонить меня, но затем и сам влился в эту опасную «игру». Мы будто перестали слышать друг друга. Начался сессионный период и это совсем не облегчало ситуации.