-В каком смысле, “не понял”?- простонала я.
-Ну ты, сказала, что рифмовать “тро-ло-ло” и “телО” - примитив?
“Он что издевается надо мной или до него доходит как до жирафа?”- мелькнуло в моей голове.
-Кстати, что такое примитив?
“Вот ты, например,”- чуть было не крикнула я и едва сдержалась, чтобы не залепить ему пощечину.
-Ладно, это неважно. Надо быстрее заняться твоей ногой.
С этими словами он сошел с тропинки и проломившись боком сквозь кустарник, вынес меня на берег какого-то большого ручья, стремительно текущего по дну оврага.
Здесь он усадил меня на лежащий у самой воды валун, и предварительно сняв с себя лютню и сумку, присел на корточки рядом, словно продавец обувного отдела перед примеряющей туфли покупательницей. Затем он мягко взял мою больную ногу за лодыжку и стопу и, пробормотав что-то вроде “какая маленькая”, с какой-то живодерской решительностью погрузил в воду. Я едва не завизжала от неожиданности: вода в ручье оказалась леденющей.
Некоторое время моя стопа беспомощная розовела в его руках, как диковинная только что пойманная рыба. Но это оказалось лишь только начало.
Жестокосердный шут вдруг взял и дернул ступню на себя. В глазах моих потемнело и вместо внимательных глаз Роланда, я вдруг увидела летящие за окном вагона переплетение толстых кабелей. Что за...?
Но видение тут же исчезло. Я снова восседала на валуне и у моих ног возился шут.
-Ну вот и все, - весело сказал он, вставая и отирая с лица брызги. - Сейчас будет легче.
И действительно боль стала медленно утихать.
-Только не торопись вставать.
-А как же возможная погоня?.
-Ничего. У нас еще есть немного времени, - улыбнулся Роланд. Тут я заметила, что его штаны промокли до колен, а в башмаках хлюпает вода.
Он уселся рядом со мной на валун и стал поочередно стягивать с себя башмаки и выливать из них воду.
-Ну ты же весь промок, - пробормотала я,- Тебе надо обсохнуть, а то еще заболеешь...
-Не беда, высохну по дороге. Тем более, что вода в этом ручье не простая, а лечебная.
-Так-таки и лечебная?
-Скоро сама в этом убедишься.
-Скажи, а почему это место называется Капустная падь?
-Ну, наверное потому, что здесь растет много заячьей капусты,- улыбнулся Ромуальд.
-Ты шутишь? Так просто?
-Да, так просто. Порой в простых названиях не надо искать скрытых смыслов. Хотя здесь и добывали зеленый жемчуг.
-Зеленый жемчуг? А такой разве бывает?
-В Капустной пади был.
-Был?
-Да… Хотя, если повезет, то еще можно его найти. Правда, совсем крошечный. Никакой ценности не представляющий.
Тут он встал с камня и, войдя по колено в воду, медленно побрел вдоль берега, явно что-то высматривая.
Порой шут погружал в ручей руку, но всякий раз отбрасывал в сторону то, что подбирал в воде.
-Одни камни. Бесполезно.
Его зубы уже вовсю стучали от холода, как вдруг он нашел то, что искал.
С сияющим лицом Роланд вернулся ко мне.
-Смотри, - сказал он, раскрывая красную от ледяной воды ладонь. На ней лежала серо-зеленая похожая на раскрытый веер ракушка, размером не больше пятака.
-Что это? - разочарованно протянула я.
-Жемчужная раковина, - восторженно прошептал он посиневшими губами,- Ты не гляди, что она такая маленькая и неказистая… Главное то, что у нее внутри.
Он просунул кончик кинжала в щель между ее створками и легонько повернул. Раздался едва слышный хруст и раковина приоткрылась.
-А теперь, зажмурь один глаз.
Сложив ладони в некое подобие кармашка, он поднес их к моему открытом глазу. Я охнула от восхищения. В темной глубине его ладоней из створок полуоткрытой ракушки мягким зеленым светом горела крошечная звездочка...
-А вот какой она должна быть, - сказал Роланд.
С этими словами он достал из своей сумки жемчужное ожерелье. Зеленое жемчужное ожерелье. Словно дюжина маленьких нанизанных на одну нить солнц вдруг зажглись в его руке. Каждое с хорошую горошину. И внутри этих маленьких горящих солнц в свою очередь пылали хорошо различимые светло-зеленые полупрозрачные ядра, переливающиеся разными оттенками зеленого. На эти завораживающие переливы хотелось смотреть бесконечно. Свет маленьких солнц не слепил, а скорее ласкал глаза, подпитывая их какой-то живительной силой..
-Ночью с ним можно ходить даже без факела, - долетел до меня голос шута, - Это ожерелье - все что осталось у меня от матери. Она бросилась с башни, когда узнала о смерти отца. А в его смерти виновны сэр Гамильтон и сэр Ромуальд. Вот почему я хотел отравить первого в замке второго.