Поезд вдруг резко дернулся и остановился. Двери открылись, но я не увидела станции. Она вся утонула в белом как молоко тумане. Казалось, что поезд стоит внутри гигантского облака.
“Что за бред?”
Я посмотрела по сторонам и похолодела от ужаса: в вагоне кроме меня никого не было. В соседних вагонах людей тоже не наблюдалось. Увлекшись разработкой дурацкого никому не нужного сюжета, я, кажется, вляпалась в какую-то неприятность.
-Эй, кто- нибудь...
Мой внезапно охрипший голос, жалобно прозвучавший в полной тишине, показался мне чужим.
Я вскочила и подойдя к кнопке вызовы машиниста, нажала не нее изо всех сил. В динамике в ответ что-то хрюкнуло, булькнуло и все... Хотя,нет, в его пыльных глубинах явственно послышался чей-то глумливый смешок.
Меня объял животный ужас и я выбежала из вагона в туман. Вернее выпала, ибо под моими ногами не оказалось опоры...
По ощущениям падала я недолго, но за это время вся моя жизнь успела прокрутиться перед внутренним взором быстрым цветным калейдоскопом...
Первые нетвердые шаги под охраной чутких маминых рук, почему-то детсадовский утренник, на котором я прыгаю в костюме снежинки, школа. Сашка Коротков, громко объявляющий какого цвета у меня сегодня трусики и моя рука с портфелем, летящая прямо ему в голову. Десятый класс. Во всю орет телевизор. Кажется, идет “Поле чудес”. По обоюдному согласию, мы лишаемся с Сашкой невинности на каком-то продавленном диване в квартире его приятеля. Теперь "Поле чудес" и барсучьи усы ведущего у меня прочно ассоциируются с первым сексуальным опытом. Выпускной. Мы танцуем с Сашкой нежно прижавшись друг другу щеками. Мое поступление в институт. Первая сессия. Сашка уходит в армию, откуда возвращается с юной, но уже беременной женой. Провинциалка. Окрутила, блин. Мокрая от слез подушка. Отпаивающая меня валерьянкой мама. Ну а дальше, вообще, пошла ускоренная перемотка. К своему двадцативосьмилетию я успела получить высшее юридическое образование, поработать в адвокатской конторе, написать и выпустить девять любовных романов в известной серии “Страсти-мордасти” издательства “Ластов и ко” и … растерять почти всех своих подруг.
Все было хорошо, пока мы были молодыми одинокими дурындами, но как только мои подруги дружно повыскакивали замуж наши контакты резко прекратились. И все по причине того, что их мужья сразу же западали на меня. Все без исключения. Особенно по принятию горячительных напитков. Тут им просто напрочь сносило крышу. Я даже стала невольной причиной распада одного из браков, хотя ничем не провоцировала похотливого самца своей лучшей подруги и тут же ушла, когда его дружеские обнимашки вдруг перешли в откровенные домогательства...
“ Я ликвидировала всех подруг,” - с горькой усмешкой в глазах заявляла героиня одного старого фильма. Мои подруги ликвидировали только меня...
“А все, Кристинка, твои колдовские зеленые глаза,”- любит повторять единственная оставшаяся у меня подруга Вика. Толстуха и хохотушка. Ну, справедливости ради, не только глаза… Зеркало и мужья бывших подруг не дадут соврать. Но особого счастья мне это не принесло. Моя личная жизнь никак не хотела складываться. Может потому, что у меня слишком высокие стандарты к моему избраннику.
“Ты либо перфекционистка, либо дура,” - так говорит мне Вика. Иногда мне кажется, что последнее. Иначе как объяснить, что из моих подруг лишь я осталась незамужней. Не считая неунывающей Вики. Видимо, количество желающих набиться мне в супруги никак не хочет переходить в качество... А может во всем виноват Сашка. Сейчас у него, правда, уже пивной живот и двое детей… По слухам говорят, что намечается третий...
Туман неожиданно кончился. Вернее, это я неожиданно вывалилась из него прямо на здоровенный стог сена, что так вовремя нарисовался подо мной. Я и ойкнуть не успела, как с шумом скатившись по его покатому краю, не оказалась вдруг нос к носу с какими-то оборванцами неопределнного пола и возраста. В руках у них были вилы и, как еще пишут в школьных сочинения, другие сельскохозяйственные орудия.
-Баба. Голая. С неба, - восхищенно констатировал один из оборванцев.
Я мгновенно одернула подол задравшегося платья, ужаснувшись от мысли, что мои красные стринги и раскоряченные ноги были явлены на всеобщее обозрение.