-Именем короля, - снова загремел дознаватель, - вы арестованы!
Сказал и топнул при этом так, что сотряслась вся эта деревянная халабуда от пола до потолка.
Роланд схватился было за кинжал - нелепый жест отчаяния. Это движение не осталось незамеченным.
-Не стоит, - миролюбиво пробасил дознаватель, - нас здесь трое, да и внизу тоже люди.
В общем круг замкнулся. Королевские дознаватели, не поймавшие нас тридцать, нет, двадцать девять лет назад, если быть точной, все-таки достигли своей цели. Конечно же, не те, грозно скачущие по полю, а новые, молодые, такие же суровые, которым по наследству перешла их вечная полицейская функция: искать, догонять, хватать... Благодаря бдительным гражданам, так сказать...
Один такой бдительный гражданин поймал мой презрительный взгляд и пробормотал:
-Очень нужны были деньги. Мне еще налог за дом платить.
Глава 17
Глава 17
-Скрип-скрип, скрип-скрип, Архип-охрип, - монотонно скрипит колесами повозка, что везет нашу клетку и всякий раз жалобно стонет, когда вдруг наезжает на большую колдобину и медленно переваливает через нее.
По бокам повозки трусит четверка всадников, впереди и позади - еще по двое. Помимо охраны нас сопровождали местный начальник королевских дознавателей и священник. Последний, видимо, на всякий случай. Все-таки, они считают меня ведьмой.
Эх, видели бы сейчас мои знакомые: волосы взъерошенные, лицо красное от холода, глаза слезятся, сижу в обнимку с каким- то молодым оборванцем в клетке, укрывшись лошадиной попоной.
Болтаются в голове обрывки мыслей, которые рано или поздно связываются в одну - печальную: нас поймали. Следом идет совсем худая: значит нас сожгут и повесят. А потом, малюсенький проблеск надежды, как внезапный блик солнца на темной воде: но вначале же будет суд...
Во всяком случае, так заявил начальник королевский дознавателей, что самолично арестовывал нас на постоялом дворе. Правда, на это мой шут состроил такую саркастическую гримасу, что мне сразу стало понятно: суд не суд, а нам все равно кранты. Но надежда, как известно, склеивает свои липкие листочки последней.
Дознаватели, включая их начальника, смотрели на нас как на диковинку. Еще бы, поймали тех, кто пропал двадцать девять лет назад! К которые за это время ничуть не изменились. Чудо-чудное. Диво-дивное. Колдовство явное.
Остаток дня и ночь после нашего ареста мы провели в местной тюрьме. В разных камерах, но по счастью, расположенных неподалеку друг от друга. Если это можно, конечно, назвать счастьем. Но, по крайне мере, мы могли перекрикиваться.
Эти перекрикивания отняли у меня последние силы. Убедившись, что Роланд рядом и, по-крайней мере, жив, я в изнеможении опустилась на ворох лежалой соломы. Цепь, на которую я была предусмотрительно посажена (вернее, прикована за ногу), позволяла мне лишь короткую прогулку до угла с ведром и обратно.
Но… опустим эти мерзкие подробности...
“Интересно, чем сейчас занимаются наши тюремщики?”- подумала тут я и, уперевшись в стену взглядом, закрыла глаза. Перед моим внутренним взором тут же послушно возникло изображение.
Вот начальник королевской стражи шуршит бумагами в каком-то подвале с высокими сводами, сплошь заставленном высоченными шкафами с пыльным книгами и свитками. Вот он вытягивает с полки какую- то толстенную книгу. Бухает ею о стол, поднимая тучу пыли. Чихает, чертыхается, снова чихает и, наконец, отерев о штаны руки, открывает пыльный фолиант. Начинает читать его, медленно водя по страницам пальцем. Так, помнится, у нас до третьего класса читал двоечник Тютин - лопоухий беззлобный увалень с пушистыми, как у коровы ресницами.
В общем, дознаватель долго водил пальцем по странице, шевеля губами. Пока, наконец, не крякнул удовлетворенно и не прошептал:
-Вот оно... В лето… года….четырнадцатого, по высочайшему повелению… найти и доставить… обнаружены в вольном городе... но… исчезли на Ведьмином поле, что свидетельствует... Так… Приметы...А ну-ка, а ну-ка…Рыжая, белокожая...В греховной позе со своим полюбовником пребывающая...
Свеча в его руке задрожала.
-Вот стерва… В греховной позе.
Он задумчиво причмокнул губами.
-Двадцать девять лет назад. А как сохранилась-то. Белая, чисто сметана...Эх.. Значит, не врал хозяин постоялого двора-то. Не врал, значит. Боже ж ты мой, да это же непросто дело, это ж государственное дело, - сказал он, глядя прямо перед собой и поднимая вверх указательный палец, - Это шанс вырваться из этой дыры. Мой шанс...