Позже, уже на следствии, мне показывали мои же письма с резолюциями моего начальника, с просьбой прокомментировать в качестве официального эксперта следствия.
Ко всему этому прикладывались бумаги, счета, контракты и... доносы. Смысл доносов в касающихся меня темах, выстраивалась по двум основным направлениям: настойчивое и неоправданное игнорирование рекомендаций Директора по развитию бизнеса Леонида Токарского — «единственного до сегодняшнего дня профессионала, сумевшего принести реальные большие контракты со странами СНГ».
И как результат такого отношения, принятие подозрительно нелогичных, противоречивых и заведомо неверных договорно-финансовых решений тем или иным претендентом.
В папках лежали подборки документов:
1. Платёжные ведомости на оплату несуществующих услуг Фридмана.
2. Копии монопольных агентских договоров, подписанных с Фридманом, приведших к отрицательным результатам и потере реальных контрактов.
3. Копии рекомендаций-ходатайств на продление агентских договоров Фридмана, представленные руководителями промышленных групп Президенту Концерна, несмотря на явный провал бизнеса по предыдущим подписанным контрактам.
4. Копии уничтоженных протоколов корпоративных совещаний по развитию бизнеса в странах СНГ с моими выступлениями, содержащими критические замечания и рекомендации по повышению эффективности системы маркетинга, которые открыто осуждали несостоятельность Фридмана, как корпоративного представителя.
И прочее...
Все фигуранты очень профессионально доносили друг на друга, подкрепляя свои доносы собственным анализом.
История эта попала в прессу. Было проведено три официальных расследования: Комиссией Министерства Обороны — собственника Концерна, Комиссией Генерального Контролёра государства Израиль и Особой группой полиции по расследованию международной преступности. Речь шла о том, что в результате преступной связи Президента Концерна Израильской Авиационной Промышленности с его другом-бизнесменом несколько сот миллионов долларов было присвоено. В процессе расследования, я был официально назначен экспертом по бизнесу Генерального Контролёра Израиля.
В результате уголовное дело об исчезновении-краже сотен миллионов долларов было закрыто. Денег не нашли. Президента выставили за дверь без права входа в Концерн. Все фигуранты сняты со своих должностей. Большая часть из них уже вообще не работает в Концерне. Мне объявили благодарность за правильное поведение, особо подчеркнув, что я высказывал своё мнение только в официальных внутренних письмах, направленных моему прямому начальнику, и никогда не выходил за пределы своей организации с какими-либо жалобами.
Новым Президентом назначили одного из начальников, которого предыдущий не жаловал, и который сам никогда не претендовал на эту должность.
Закрытие дела, вероятно, было правильным шагом, так как публичные сообщения в прессе о мошенничестве могли навредить одному из лучших израильских государственных концернов, работающих на экспорт.
По окончании расследования Государственный Контролёр Израиля официально отметил, что только один из руководителей Концерна, Леонид Токарский, вёл себя в этом деле, как подобает государственному руководителю, в полном соответствии с принятыми нормами поведения и Законом.
Между прочим, я был единственным, кто копии своих бумаг никогда не хранил. Если говорить честно, я вообще никогда не держал архивов, кроме коммерческих договоров, которые подписал. При проводах на пенсию мне сказали, что по официальной статистике Авиационной Промышленности за все годы, которые я руководил бизнесом, мною было принесено и подписано договоров на сумму около 650 миллионов долларов. Я предполагаю, что если бы не эта история с Фридманом, количество подписанных договоров было бы минимум в два раза больше. А теперь посчитайте сами, как дорого нам всем обходится «местечковая психология».
Равнодушие, отсутствие жёсткого контроля над соблюдением законов плодит союзы «фридманов» и порождает, в свою очередь, наместничество и коррупцию. Это самая страшная болезнь израильского общества: «Всё можно — даже то, что нельзя!»
К сожалению, описанное явление — достаточно распространено. Однако, в Израиле вполне достаточно нормальных и честных людей. Просто, как говорили на флоте: «экскременты всегда плавают на поверхности».
Пусть это не покажется странным для читателя — я очень признателен Фридману и таким как он. Это они вынудили и научили меня бороться и достигать цели. Многое за годы жизни в Израиле я достиг, благодаря им лично. Фридман вынудил меня драться. Это он силой вытащил меня на ринг, оторвав от привычной рутины, и ударил первыми. Вообще в жизни, я больше всего благодарен моим врагам за науку, ибо они всегда были самыми лучшими, объективными и безжалостными моими учителями. Именно они научили меня «науке побеждать». Я всегда искренне уважал своих врагов.
Так закончилась моя последняя битва за выживание, которая продолжалась двенадцать лет.
Глава 44
ДОРОГИЕ МОИ ЕВРЕИ...
В конце моей книги, я хотел бы обозначить некоторые важные точки опоры, на которых держаться мои принципы и мое понимание действительности, сформировавшиеся у меня, как у человека и гражданина. Может быть, некоторые из них и не соответствует принятым в Израиле нормам поведения, понимания или восприятия.
Но это то, во что я верю...
Человек имеет естественное и законное право на защиту своей собственности, своей чести, своей семьи и своей жизни. Если гражданин чувствует, что его права ущемлены, то в первую очередь он обязан обратиться за защитой к своему государству и органам, представляющим её: полиции, государственным чиновникам, прокуратуре или судам. Когда выясняется, что государство не может обеспечить гражданину и его семье защиту жизни или собственности из-за своей слабости, неэффективности, или коррупции, человек, по моему глубокому убеждению, должен воспользоваться правами, данными ему Б-гом.
То есть правом на самооборону. Не государство породило человека, и не оно дало ему жизнь. Государство — это всего лишь инструмент, созданный людьми для регуляции нормальной жизни на отрезке территории, обозначенной границами. Бели этот инструмент неэффективен, право гражданина поступать в соответствии со своей совестью. Самым крайним выражением этой борьбы является бунт, если бунт успешен — его называют революцией. Революция сбрасывает существующую систему и создаёт новую, свою. Евреи это сделали в 1917 году с царским режимом, после того, как их запертых в черте оседлости, веками лишали элементарных прав и уничтожали погромами. Многие из них присоединились к большевикам, возглавляемым Лениным и Троцким. Они были важной движущей силой революции, по праву требующей свободной конкуренции и равных возможностей. Новая власть силой изменила приоритеты и поменяла истеблишмент страны. Значительная часть евреев, вырвавшись из черты оседлости, выехала в большие города, где, истосковавшись по нормальному образованию, бросилась в знания, атаковав рабфаки, техникумы и институты. Часть из них «пошла во власть» и закончила свою жизнь в сталинских лагерях. Советское государство всегда было образцом жестокости по отношению к гражданину и его жизни, попирания элементарных прав человека. Человеческая жизнь при ней потеряла свою ценность.
Но многие выжили, получили хорошее образование и стали «советской интеллигенцией», к ним принадлежали и мои родители. Для них воспитание и образование детей стало главной целью жизни. У них навсегда оставались в генетической памяти картины еврейского местечка, из которого они сумели вырваться. Эти евреи научились ценить своё новое положение в обществе, преимущества советского интеллигента. Им нравились светская (не религиозная!) культура, театры, литература, музыка. Многие из них постепенно поняли истинное лицо режима и разочаровались в нём. Однако они продолжали воспитывать в своих детях здоровые амбиции, желание продвижения в обществе. Да и выбора у них уже не было. Они старались дать своим детям самое лучшее образование, которое возможно. Получение образования в Советском Союзе не зависело от материального состояния семьи. Оно зависело лишь от способностей ребёнка и его мотивации. Это оказалось одним из достижений нового режима. Так было на первых этапах становления советской системы. Затем, уже в моё время, стали накладываться определённые ограничения на евреев. Евреи уже не могли стать советскими дипломатами, советскими генералами, были ограничения на продвижение в науке. Начался скрытый государственный антисемитизм.