Меня поразил состав Совета Директоров. Там заседали две категории людей — прожженные дельцы и дети власть имущих, незадолго перед этим закончившие учебные заведения и стажировку в «родительских» компаниях.
Я был первым «русским», который там появился, и был встречен публикой с нескрываемым любопытством. На втором заседании передо мной положили протокол. Там было сказано, известный торговец коврами разорился. Установлено было, что у него нет денег, и решено простить ему долг государству в размере нескольких миллионов шекелей. Меня попросили подписать этот протокол, объяснив в двух словах, что мол, «так надо!» Затем произошёл интересный диалог:
— Кому надо?
— Ну, нам всем.
— А мне не надо. Я вообще не прощаю долги, тем более, государственные.
— Леонид, Вы, наверное, плохо понимаете текст, напечатанный на иврите. Мы попробуем перевести вам с иврита на русский язык то, что здесь написано.
— Нет, не надо. Я прекрасно понял, что здесь написано, но подписывать не буду. Не хочу, чтобы человека выгоняли из дома из-за долга, но хочу, чтобы долг остался существовать на бумаге. С моей точки зрения нужно гарантировать, что даже если человек закопал свои миллионы в саду, то его сын также не смог бы воспользоваться этими деньгами и через 20 лет.
— У нас так не принято!
— Так теперь будет принято!
Мне пытались подсунуть эту же бумагу ещё минимум два раза, считая, что я, всё-таки, не понял, и каждый раз заново удивлялись моему отказу.
Через несколько месяцев состоялось очередное заседание Совета. В воздухе чувствовалось лёгкое напряжение. Слово попросил юридический советник Совета Директоров и с болью в голосе сказал: «Леонид, у меня очень нехорошая новость! Мы ещё раз перечитывали Закон о государственных компаниях и случайно обнаружили там пункт, суть которого такова: Работник государственного предприятия, получающий в нём зарплату, не может получать компенсацию за часы работы в Совете Директоров другой государственной компании. Поскольку Вы являетесь таковым, мы оплачивать работу в Совете Директоров вам не можем». Мне сразу стало понятно, что здесь произошло. В Законе было написано правильно. Но не точно и это не должно было касаться меня. Речь шла о том, что работа Президентов, Генеральных Директоров и их заместителей в государственном секторе оплачивалась так, что их время полностью принадлежало государству и оплачивалось даже, когда они физически не находились на предприятиях. Поскольку именно эти люди обычно работали в Советах Директоров, налицо был случай двойной оплаты того же государственного времени. Мой труд оплачивался по часам, на основании физического нахождения на работе. Я отбивал карточку при входе и при выходе с завода. Этот пункт не должен был меня касаться.
Я оказался первым членом Совета Директоров, который не был ни Генеральным Директором, ни его заместителем. Встал и объяснил свою позицию, закончив тем, что это просто ошибка. Юридический советник, согласился со мной, однако, ухмыляясь, сказал, что закон есть закон, буква есть буква. Все члены Совета, Генеральный Директор и Председатель Совета Директоров стали наперебой выражать своё соболезнование и прощаться со мной.
Вот тут-то до меня дошло, что на самом деле произошло. Они, по своей израильской психологии, считали, что если мне перестанут платить, то я добровольно уйду в отставку, и они от меня избавятся. Это было просто до гениальности, но не учитывалось одно — моё беспредельное упрямство.
Я встал и сказал: «Вы, друзья, совершили ошибку, потому что я остаюсь работать без компенсации, но вы у меня теперь будете работать по букве закона, как вы и хотели!»
Это прозвучало, как бомба. В дальнейшем они и сами были не рады тому, что сделали, но обратного хода уже не было. Юридический советник делал всё, чтобы изменить формулировку закона. Проводилось много совещаний по этому поводу, которые, в конечном итоге, ни к чему не привели до тех пор, пока я сам не подал иск в Высший Суд Справедливости на государство Израиль. Но об этом позже.
В Совете постепенно поменялись отношения, они стали более деловыми. Исчезли «кицурей дерех» — упрощения трактовки законов. Однако, в конце концов, — «коса нашла на камень». На определённом этапе Совет Министров Израиля решил приватизировать часть нашей государственной страховой компании. Ту часть, которая занималась коммерческими страховками.