Один из них начал свою карьеру самолётным механиком на заре становления Авиационной Промышленности Израиля. Назовём его Хаим. Он, безусловно, был человеком талантливым и скоро стал бригадиром механиков. Поскольку народу смекалистого и надёжного было в те годы не так много, Хаим начал расти вместе с Концерном. Он быстро завёл себе подходящие политические связи, без которых продвижение невозможно, и познакомился с нужными людьми. За годы роста и борьбы Хаим добился претворения своей мечты и получил должность Президента Концерна Авиационной Промышленности Израиля.
Как хороший руководитель, человек целеустремлённый и одарённый, он многое сделал для развития Концерна, которым руководил. Как истинный израильтянин и еврейский папа, он никогда не забывал о своих собственных интересах. Два сына, под его чутким отцовским руководством, установили рекорды продвижения по служебной лестнице в подвластном ему Концерне. Они сумели за два года достичь того, что более образованные и более талантливые сыновья, но родившиеся у других отцов, достигали за двадцать лет или не достигали вообще.
Его личные друзья из механиков и курьеров завода превратились в его всесильных заместителей, руководителей групп заводов и директоров заводов.
Сам он, работая на такой сложной и трудоёмкой должности, сумел получить докторскую степень. Снимаю шляпу перед его талантами, хотя и не понимаю, как это можно было сделать при такой интенсивной деятельности. Я сам проделал подобный путь в жизни и сомневаюсь, что это возможно повторить на такой должности и с такой ежедневной загруженностью. Это, к сожалению, напоминает мне быстроту карьеры его сыновей. Однако факт остаётся фактом.
Сцена, где будут происходить события, представляла собой огромный промышленный комплекс. Израильская Авиационная Промышленность к началу этой истории была уже огромным Концерном, самым большим промышленным экспортёром Израиля, с оборотом около двух миллиардов долларов в год. В состав Концерна входили 16 заводов внутри Израиля и несколько заводов за его пределами. Заводы были разбиты на четыре Промышленные Группы, каждая из которых руководилась Генеральным Директором, являющимся одновременно и заместителем Президента Концерна. Работали в этом объединении в то время приблизительно 15 000 человек. Всем этим хозяйством управлял жёсткой рукой Президент.
Вторым участником этой истории стал молодой парень из города Бней-Брак. Назовём его Фридман. Он, будучи еще почти мальчиком, убежал из дома и прошёл тяжёлую школу выживания в Израиле. Фридман пытался заниматься бизнесом, но прогорел и убежал заграницу. Там он «закатился» в Африку, где познакомился с российскими вертолётами и русскими людьми. В начале распада СССР он перекочевал в Россию, где без знания русского языка сумел закрепиться.
Долгое время считался нежелательной персоной в Израиле. На определённом этапе сумел помириться с Израилем, а потом подружиться и с Президентом нашего Концерна. Фридман был авантюристом и специалистом по самомаркетингу высочайшего класса. Он умел преподать себя элегантно, профессионально и неотразимо. Фридман великолепно понимал психологию людей и умел дать то, что им в данную минуту не хватала. Его либо преданно любили, либо, разочаровавшись в нём, ненавидели. Израильской психологией он владел в совершенстве. И сам являлся образцом израильтянина со всеми преимуществами и недостатками. У него было очень много энергии, нестандартный подход к бизнесу и изобретательность. В России выбрал вид бизнеса, вызывавшего органическую неприязнь у русских Особенно, когда этим делом занимались евреи. Это профессия посредника. Делал всё очень «по-израильски», цинично демонстрируя всем своё богатство, связи и еврейство. Это и была его самая большая проблема, вызывавшая ненависть у россиян. Фридман вёл себя как богатый еврейский купец, находящийся среди бедных евреев в синагоге. Был заносчив и снисходителен к тем, кто слабее его. Любил напоминать о том, что ему «должны» и что владеет компрометирующей информацией. Даже те россияне, которые работали у него и полностью от него зависели, в душе его презирали. Он унижал их, даже не отдавая себе в этом отчёта. Его работники нашёптывали мне о нём всё, что знали, включая его личные секреты, лишь бы ему навредить. Когда я спрашивал, почему они это делают, отвечали: только потому что у меня есть два качества, которых нет у Фридмана, — я их не «продам» и не унижу. Фридман мог при увольнении человека, отработавшего у него долгое время, на глазах у всех отобрать карандаши, которыми работник пользовался и к которым привык. Он открыто попирал достоинство «маленьких людей», которые не могли ему ответить. Фридман преклонялся только перед деньгами и силой, не уважая людей и не понимая того, что простительно «русскому царю-батюшке», не прощается еврею.