— Нет.
— Буря началась, о которой мама говорила!
— Каждый год одно и тоже, — со смешком произношу. — Ну пометет пару часов, к утру стихнет. Не паникуй, птичка моя. Навряд ли бы они в такую погоду улетели. В любом случае, вертолет я вызову, у меня все схвачено.
— Не знаю, — шепчет взволнованно. — Электричество отключилось.
— Не бойся. К утру все устаканится, — добираюсь до ее лица. Пальцами веду по нежным губам. Она вздрагивает. — Я же рядом…
Наклоняюсь, чтобы снова втянуть ее потрясающий запах. Приобнимаю за плечи. Носом веду по углубленной ямочке на шее.
Теплая. Нежная. И не брыкается. Замерла и ждет.
— Ты пришла предупредить о буре? Волновалась за меня? Не боись, Синичкина, будка стойкая, все выдержит.
О стойкости немного приукрашаю.
— Нет… я про Васнецову…
— Что?
— Она хотела к тебе придти, а Степка должен был вас закрыть, и тогда… она бы… Боже, я этого не хотела… Все вышло не так.
— Ты боялась, что мы с ней останемся здесь вдвоем?
— Я… да, я просто за нее боялась! Жалко мне Катьку! Не хочу, чтобы она стала одной из твоих… остальных… на одну ночь использованных… и брошенных потом! Это мерзко!
— Какая ты добрая, — смеюсь я. — Не знал, что вы дружите.
— Она же лучшая подруга мое сестры! Естественно, я за нее волнуюсь!
— И только поэтому?
— Конечно! А что еще по-твоему?
— По-моему, ты сильно ревнуешь, но не можешь признаться.
— Ясно, — бормочет, отстраняясь. — Тешь себя и дальше иллюзиями, Маркушенька.
— Так нас закрыли на замок?
— Да… этот Степка… ай… долго рассказывать… ох… мы же ему потом покажем, покажем ууу, Кузькину мать! Правда? Ты же в этот раз не останешься в стороне?! Поставишь этого придурка на место!
— Конечно, — отзываюсь вяло, больше не допытывая.
Остаться запертым с Синичкиной — лучшее, что мог вытворить Кудрявцев. Надо будет его потом отблагодарить.
— Ладно, — зеваю я, крутя в руках свой сдохший гаджет. — Давай свой телефон, потому что мой разряжен, я попробую дозвониться пилоту прямо сейчас, как только буря закончится, он вернется за нами.
Шуршит в рюкзаке, затем сует мне в ладонь.
— Марк, заряда мало, а электричества нет. Позвони, и сразу выключай. Экономь… мало ли что.
— Ага, — поднимаюсь, наощупь добираюсь до стены, где вывешены основные номера на случай экстренных ситуаций.
— Черт, черт, черт, — паникует. — Ужасно получилось.
— Да не волнуйся ты, — смеюсь на ее испуганное пыхтение, повторяя который раз: — Обещаю, все утихнет к утру.
Глава 21
Игра
— Холодно, — шепчу, направляя фонарик на Марка.
Ярким синеватым светом освещаю его расслабленную позу. Он сидит напротив, облокотившись спиной к стене. Откинув голову, устало трет переносицу, а затем, растирает рукой лицо. Одну ногу вытянул, а вторую согнул в колене. Рожицу злую корчит.
— Не надо, — отворачивается от направления луча и зажмуривается, выставляя ладонь вперед. — Не свети прямо в глаза, Синичкина.
Хоть что-то, а то уже два часа со мной не разговаривает. До пилота Марк так и не дозвонился, связь пропала. «Похоже, из-за вьюги оборвались провода на вышке» обрадовал он. Потом мы сильно повздорили. Кажется, в порыве гнева я швырнула в его вредную физиономию бигуди. А теперь этот бесчувственный чурбан не обращает на меня внимания. Такое дело мне не по душе.
Выключаю и снова включаю свет, чтобы посильнее бесился.
В ответ прилетает отклик в виде такого же жгучего блеска фонаря, от чего глаза начинают щипать и слезиться. Вот чертенок.
— Разожги огонь, я замерзла.
Кошусь на старый заржавелый камин, рядом с которой стоит новенький электрический.
— Не думаю, что получится, — устало отзывается Марк.
— Почему? Слабо, а? Не умеешь? Ха…ха-ха. Прынц боится замарать ручки.
— Ха-ха. Смешно. Чем топить будем? Дров то нет. Может, мне сгонять нарубить? — злобно парирует говнюк. — Откроешь дверь?
— Вот сгонял бы и нарубил, — бубню понуро. — Ничего у вас здесь не продумано.
— Не дуйся, Синичкина, как только буря закончится, нас заберут.
Где-то я уже это слышала.
Сильнее кутаюсь в единственное одеяло, поверх накинутого пуховика, обиженно отвернувшись к холодной стене.
Вжжззззз, — все еще завывает неуемная вьюга.
Уууужзззззз….