— Мам, — выдыхаю.
— Сейчас же!
Прикрыв глаза, понуро раздеваюсь. Ссориться с мамой последнее дело. Мать еще немного качает головой и бубнит, но завидев мое послушание возвращается на кухню и выключает свет, направляясь в спальню. Отец тоже молча уходит, и только Аленушка сложив руки на груди шипит мне тихое вслед: Шшш-шлю…шшшш…
— Что ты сказала? — разворачиваюсь и впиваюсь в сестрицу пораженным взглядом.
Та лишь усмехается, высокомерно глядя на меня.
— Правда глаза заколола? У самой парень есть, а ночевать опять едешь к Маркуше. Не ожидала от тебя…
Промолчав, иду к себе в комнату, не видя ничего перед собой. Неужели со стороны я выгляжу такой бесстыдной? Мама, сестра и даже папа… Они все думают обо мне плохо. Понимаю, я сама виновата, закрутила завертела… Закрываюсь и сажусь на краешек кровати. Буквально несколько минут назад я была самой счастливой на свете, а теперь…
— Иди сюда, я поделюсь одеялом, — шепчу в лютой темноте, отодвинув фонарик подальше.
— Уверена?
— Да…
Марк садится около меня, властными движениями обнимает за талию. Мы накрываемся, рядом с ним становится теплее… Он утыкается холодным носом мне в шею, дышит шумно, дрожит и опаляет жарким дыханием. Щекочущие мурашки кокетливо сбегают по коже, разнося приятное томление по телу, я не понимаю, что со мной происходит, почему я так смущаюсь, но не могу отвернуться, поворачиваю к нему полыхающее лицо. Его горячие губы так близко…
В темноте можно все, реакции не видно…
Только ощущения не скрыть…
Как они не понимают, не нужен мне никакой Димка! Теперь уже точно не смогу быть с ним, после игры с Марком, которая раскрыла все карты. Ведь сердцу не прикажешь… чувства не спрячешь. Они все равно выйдут, вырвутся на свободу, как бы не врал сам себе.
Но приходится все же отправить сообщение Марку:
«Извини, я не могу»
Глава 23
Рапунцель
После душа уселась в позу лотоса на кровать, облачившись в теплую пижамку. Волосы влажными завитками опустились по плечам. Дом погрузился в сон, а я включила маленькую ночную лампу и уставилась в экран телефона, гипнотизируя отправленное сообщение.
Извини, я не могу…
А в ответ тишина. Ноль реакции. Он обиделся? Понимаю, он думает, что завтра мы встретимся в университете, но я не уверена в своих силах. Жуть, как мечтается устроить себе еще один выходной. Отоспаться в мягкой постели, и немного пожалеть себя, если, конечно, на жалость будет настроение. Но с другой стороны, так хочется его увидеть. После всего, что произошло, у меня такое чувство, что только с ним мне тепло, хорошо, и уютно. Это странно и пугает.
Желудок издал еще один протяжный жалобный стон, подавая сигнал бедствия, и завалившись под одеяло, я устало прикрыла глаза. Не знаю, смогу ли уснуть. Временами меня настигает бессонница, особенно, если я голодна.
Спускаться на кухню попросту нет желания, разбужу кого-нибудь из своих, и будет мне бубнящая сказка на ночь глядя. Тогда вообще можно забыть про отдых.
Вынырнув из-под одеяла, я заглянула в корзину с гостинцами, стоящими на тумбочке и ждущего своего звездного часа. Мамань, конечно, потом спросит у Димки, дошел ли до него ее презент, но ведь уточнять о количестве доживших пирожков не станет. Поэтому, выхватив из красивой обертки сразу парочку, я вонзила в уже остывшую еду довольные зубки, утопая в блаженстве.
Но какой-то странный стук отвлек от райского наслаждения.
По ощущениям — в раму попал ошметок снега, а следом, и второй.
Я немедленно подошла к окну, но стекло полностью заснежено и увидеть что-либо трудно. Сунув выпечку в зубы, повернув ручку, я с трудом его отворила, сдвигая в сторону несколько слоев промерзлого снега.
И так и обомлела. С пирожком в зубах.
— Рапунцель, скинь свои косы, — усмехнувшись, прошептал Принц с коробкой пиццы в руках.
Я чертыхнулась, проведя мгновенно промёрзшими пальчиками по озябшим плечам, и конечно же, выронив изо рта окоченевший пирожок.
Нет, я не являлась заточенной девицей в высокой башне, ожидающей своего рыцаря. Выбраться легко, первый этаж все-таки. Но…
— Марк, я не смогу выйти, — судорожно зашептала, склонившись над окном. — Понимаешь… эээ… все уже спят… нельзя шуметь…
Говорить, что за такое дело я могу стать вяленой отбивной, просто не стала. И объяснять, что меня из дома не выпустили, поэтому я отказалась — тоже.
— Но я соскучился, — улыбнулся мне своей самой обаятельной улыбкой. И даже редкую ямочку на щеке показал. — Не могу так долго без тебя. Не доживу до утра, Синичкина.