— Звонила бабушка. Она считает меня… — Чейси замолчала, не в силах выговорить непристойное слово. У нее задрожали губы.
— Не продолжай, — прервал ее Дерек. — Могу представить. Хочешь, чтобы я поговорил с ней?
— Нет, будет еще хуже. Она подумает, что мы любовники.
— Почему так важно, что она подумает? Ты же говорила, что ненавидишь условности, респектабельность, притворство, ханжество.
— Но я хочу, чтобы родственники меня уважали! — воскликнула она.
В этот момент Чейси выглядела беззащитным осиротевшим ребенком. Лицо ее выражало такую муку, что у него защемило сердце. Он присел рядом.
— Нет, Чейси, тебе нужно не их уважение. Тебе нужна их любовь. Я вот всегда был уверен в любви своего отца ко мне, а ты никогда не верила в любовь со стороны своих родственников.
Понимая, что он говорит правду, она стукнула по кровати кулачком.
— Прости, — сказал он. — Это все из-за меня.
— Нет, это не из-за тебя. Что бы я ни делала, они всегда думают обо мне самое худшее. Так было всегда.
Она отвернулась от него. Волосы ее рассыпались по подушке, плечи вздрагивали от рыданий.
— Чейси, милая, — сказал он и погладил ее по щеке. Она вдруг протянула ему руку. Он снял ботинки и прилег рядом с ней.
Девушка не возражала. Она не протестовала, даже когда он обнял ее, погладил золотистые волосы, убрал их с ее лица и поцеловал прядь. Только когда он прижал ее тело к себе, она напряглась.
— Чейси, ты можешь попросить меня о чем угодно, — тихо сказал он. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Я здесь просто… просто ради тебя.
— Я так устала, — ответила она, — сегодня был такой длинный день, и вчера был длинный день…
— И позавчера был тоже длинный день.
— Я так хочу спать!
— Давай спать.
— Мне не заснуть.
— Тогда не будем спать. Знаешь, Чейси, у меня тоже бессонница.
— Не правда. Я видела, как ты засыпаешь в машинах, автобусах, поездах, самолетах, просто в креслах…
Она обернулась, их лица почти соприкасались.
— И все же я не могу нормально спать. После плена. Мне просто… мне снятся плохие сны, он отодвинулся от нее и сел на кровати. — Нам не стоит это делать. Если бы нас увидела сейчас твоя бабушка, ее хватил бы удар.
Чейси собралась было сказать ему, что все в порядке, но произнесла:
— Ты прав, сближаться — не слишком умно.
— Совсем не умно, — согласился Дерек. Он поднялся и стал смотреть в окно на линию горизонта. — Я хотел присесть рядом с тобой и что-нибудь почитать. Могу я остаться здесь? Буду держаться на расстоянии.
Он указал на кресло в противоположном конце комнаты. Чейси тоже посмотрела на него, потом кивнула. Она взбила подушку, чтобы та стала мягче и пышнее, расправила простыни.
— Дерек…
— Да, Чейси, — он оторвался от путеводителя по Нью-Йорку, взятого им на журнальном столике.
— Если ты захочешь спать… просто, если вдруг ты захочешь спать… в шкафу есть еще одна подушка и одеяло.
— Спасибо, Чейси.
Она быстро уснула, чувствуя себя под его защитой. Засыпая, она с ужасом думала о страшных призраках войны, преследующих его днем и ночью. Особенно ночью.
В половине седьмого зазвонил будильник, Дерека уже не было. На кресле лежали подушка и одеяло.
Когда они встретились в микроавтобусе, следовавшем до аэропорта, лейтенант выглядел весьма неприветливым. Она не стала вспоминать о прошлой ночи. Он — тоже.
Во время приема в Индианаполисе официантка, разливавшая суп, незаметно сунула Дереку клочок бумаги. Дерек развернул записку, прочел ее и улыбнулся отправительнице, наливавшей гаспачо в тарелку мэра. Внимание Дерека до такой степени порадовало официантку, что она едва не забыла обслужить председательницу Лиги голосующих женщин.
Чейси стояла у входа на кухню и хорошо видела все происходящее. Не ускользнул от ее глаз и белый комочек, упавший на пол. Когда официантка направилась на кухню, она остановила ее.
— Что за дело у вас к Дереку Маккенне? Официантка надменно оглядела Чейси с головы до ног.
— А ты кто такая?
— Я из Госдепартамента.
— Из Вашингтона? Ну, так мое дело к Дереку не имеет к тебе ни малейшего отношения. — С этими словами она вручила Чейси супницу. — Не хочешь поработать?
Официантка прошла через кухню к наружной двери и вышла на автостоянку.
Чейси поставила супницу на ближайший прилавок. Вокруг нее сновали официанты и повара, готовившие жареных цыплят и картофель фри на второе. Она вышла в обеденный зал и направилась к столу.
— Дерек, вот выверенная копия твоей речи, сказала Чейси, склоняясь к нему так низко, чтобы дотянуться до белого комочка на полу. — Простите, господин мэр.
— Чейси, ты же уже все проверила, — ответил Дерек, — мне кажется, неоднократно. Какие там могут быть ошибки?
Чейси удалось ухватить бумажку кончиками пальцев.
— Действительно, — сказала она с улыбкой, забирая свою копию речи. — В том экземпляре, что у тебя, все в порядке. — И снова выскользнула в кухню.
Там она развернула записку, убеждая себя, что положит ее при первой возможности в потайную коробку из-под обуви. На бумаге была грубо, от руки, нарисована карта города с начерченной на ней красной линией от отеля до местного рынка. Внизу стояла трижды подчеркнутая буква «X».
Чейси спрятала записку в карман. Это не было похоже на обычное любовное послание.
Дерек и раньше несколько раз сбегал от нее. На два часа в Оклахоме. На шесть часов без всяких объяснений в Кливленде. На четыре часа в Милуоки, чем вызвал панику среди организаторов кампании, так как Чейси была не в состоянии объяснить, где он находится и явится ли к началу шоу. Но он явился: ботинки начищены, форма отглажена — само очарование!
Бэнкс Бейли предполагала, что за всем этим стоит какая-нибудь сексуальная пышногрудая блондинка, умеющая развлечь его неведомыми Чейси способами.
Она понимала, что, даже если ей удастся узнать, где лейтенант проводит порой время, он просто напомнит ей, как дорого досталась ему свобода.
Поэтому она быстро скопировала карту, еще раз подошла к столу и ни словом не возразила, когда он подтвердил ей, что с его речью все в порядке. После десерта он заметил валявшийся на полу клочок бумаги, поднял его и положил в карман, не переставая улыбаться присутствующим.
Без четверти два многие из гостей уже разошлись по своим кабинетам. Но некоторые задержались и окружили лейтенанта, чтобы попросить у него автограф, рассказать о собственном военном опыте или просто пообщаться с героической личностью. Дерек был приветлив со всеми, но с намеком взглянул на Чейси поверх голов.
— Леди и джентльмены, лейтенант вынужден с вами проститься, — вступила в разговор Чейси, продираясь сквозь толпу. — У него очень насыщенное расписание, и ему пора на следующее мероприятие.
Ее слова подействовали на собравшихся, словно холодный душ, остудив пыл тех, кто собрался «приватизировать» лейтенанта. Толпа расступилась, словно расшалившиеся дети, застигнутые строгой воспитательницей.
Дерек решительно направился к выходу, но по пути остановился, чтобы разрядить напряженную атмосферу.
— Я с большим удовольствием провел время в Индиане, — обратился он к мэру. — Вы очень гостеприимны.
— У нас есть еще немного времени до самолета, — сказала ему Чейси, идя следом. — Хочешь сыграть в пинбол? Внизу есть игровой зал.
Иногда во время передышек в аэропортах в игровых залах, где неудобные кресла между стеллажами с книгами и журналами не располагали ко сну, Дерек и Чейси играли в пинбол. Чейси даже кое-чему от него научилась.
— Я знаю про игровой зал, — ответил он, ускоряя шаг. — Если тебе хочется, могу составить компанию.
— А куда ты сейчас идешь?
— Думаю прогуляться. Чтобы глаза отдохнули. А то я очень устал. Он потер переносицу.