— Меривезер, этого я не могу обещать, предупредила Чейси. — Ему не терпится вернуться в Кентукки.
— Но он может уехать туда и после уикенда, — не отступала Меривезер. — Кстати, сегодня твой первый ужин в Белом доме? Ты очень нервничаешь? Понимаю.
Когда президент, первая леди и премьер-министр Парагвая спустились к гостям по главной лестнице, глава государства первым пожал руку Дереку, стоявшему на краю малинового ковра, в то время как остальные приглашенные находились в отдалении. Президент представил Дерека премьер-министру и его супруге. Засверкали фотовспышки. Журналисты сделали несколько снимков, засняли на кинокамеры дружескую беседу лейтенанта Маккенны с президентом и премьер-министром, после чего охрана попросила представителей прессы удалиться.
— Теперь мы можем расслабиться, — пошутил президент. В ответ на протокольную шутку раздался вежливый смех.
Чейси стояла, прислонившись к стене, и с гордостью смотрела на Дерека. Никто бы не догадался, что Вашингтон не является его родным домом и что лейтенант выстоял недавно четырехчасовой парад на типичном для Вашингтона солнцепеке.
С непринужденной вежливостью он пожимал руки дипломатам, членам кабинета министров и сенаторам. Он, как положено, представился супруге секретаря Совета безопасности, с которой сидел рядом за столом в Восточном зале.
— Ты хорошо с ним поработала, — раздался голос за спиной Чейси. Обернувшись, она увидела военную форму и почти уткнулась лицом в грудь, увешанную медалями.
— Спасибо, генерал, — сказала она начальнику службы персонала.
— Он обладает природным обаянием и умом. Сильный, мужественный человек, продолжал генерал. — Ты придала ему лоска. Он мог бы сделать блестящую карьеру.
— К сожалению, он хочет уехать домой в Кентукки, — ответила Чейси с грустью в голосе.
— Что ж, Дерек Маккенна много сделал для страны. Он заслужил право на личную жизнь. Кстати, поздравляю с повышением.
— Спасибо.
— Имей в виду, что, если тебя не устроит работа в Госдепартаменте, можешь перейти ко мне. Нашу страну должны представлять сильные женщины, вроде тебя. Я многое могу предложить тебе, Чейси. Вспомни мои слова, когда освоишься в своем кабинете.
— Я запомню.
— А теперь мне надо разыскать супругу спикера, — произнес генерал, глядя на часы. — Специалисты по протоколу выдумали, что человек не может проводить весь вечер со своей собственной женой. Нужно сопровождать чужую, пока с твоей беседует кто-то еще.
— Генерал, это потому, что вы занимали на обеде пятое место, а жена спикера…
— Избавь меня от объяснений, — и генерал удалился, улыбнувшись на прощание.
Морской пехотинец в парадной форме проводил Чейси в Восточную гостиную. Среди приглашенных она была единственной женщиной без определенного ранга. Официальный обед среди стольких знаменитых и могущественных людей произвел на нее огромное впечатление. Ей не часто приходилось попадать в такую обстановку. Хрустальные канделябры сверкали, словно бриллианты, белое с золотом убранство комнаты подчеркивало элегантность черных смокингов, блеск военных медалей и роскошь вечерних дамских туалетов.
Обед традиционно состоял из семи блюд. Чейси использовала свои познания в испанском и португальском языках для общения с соседями но столу. К примеру, она перевела тост, произнесенный президентом, для членов парагвайской делегации.
— Вы имеете какое-нибудь отношение к семейству Бэнкс Бейли? — спросили ее. — К тем, что прибыли сюда на «Мейфлауэре»?
— Да, — ответила Чейси. Ей часто приходилось слышать этот вопрос.
— Но это не самые интересные сведения о Чейси, — заговорила ее соседка. — Она — главный специалист по протоколу Государственного департамента.
— В самом деле? — собеседник явно заинтересовался ею.
Его внимание было приятно Чейси. Она говорила себе, что получила все, о чем мечтала, и может наслаждаться жизнью. Но непонятная тоска гнездилась в ее душе.
На десерт подали виноград шампанских сортов, сыр и кофе. К столу подошел Дерек и пригласил ее выйти вместе с ним на балкон. Еще месяц назад Чейси принялась бы ему объяснять, что никто не имеет права покидать зал, пока не выйдут президент и другие высокопоставленные лица. Но обновленная Чейси послушалась Дерека без всяких возражений.
Она слишком по нему соскучилась.
Всего лишь день назад, по прибытии в Даллас, она передала его под опеку чиновников из Пентагона. Больше она за него не отвечала. Ей бы радоваться и отдыхать, а она не могла избавиться от чувства печали.
На балконе никого не было. Он откупорил бутылку с шампанским и наполнил два бокала.
— Где ты это взял?
— У меня есть друзья на кухне.
— У тебя всюду есть друзья.
— В этом мне везет. Они чокнулись.
— За возвращение домой, — произнес он.
— За возвращение домой.
— Ах, боже мой, Чейси, ты такая грустная! Ты же получила все, что хотела: новую работу, уважение родственников, прием в Белом доме… Меня пригласила твоя кузина Меривезер, и я готов поспорить, что на тебе сейчас не обноски.
— Так и есть.
— И я получил то, что хотел: хижину в горах, посевы в долине, парочку коров и право есть мороженое прямо из контейнера.
— Отлично.
— Так почему ты такая несчастная?
— Я не несчастная! — возразила она.
— Уинстон пытался провести тебя?
— Вовсе нет. Он был со мной очень мил. Он попросил президента позвонить моей бабушке и все ей объяснить.
— Правда? — усмехнулся Дерек.
— Да, он это сделал. Он очень приятный человек.
— Как интересно!
Дерек снова прикоснулся своим бокалом к ее.
— Мы справились.
— Я очень тебе благодарна. Он сделал глоток.
— Муж твоей кузины пытался заинтересовать меня местом в Конгрессе.
— Стефен?
— Да. Он сказал, что оно уже у меня в кармане. Я герой войны, и этого достаточно. Если я стану представителем от Кентукки, это будет значить, что мне подолгу придется жить в Вашингтоне. И я так понимаю, конечно, наезжать в Кентукки завоевывать голоса избирателей.
Чейси пристально взглянула на Дерека.
— Но ты сможешь быть полезным для страны. Ты сумеешь изменить государственную политику в лучшую сторону.
— Нет, Чейси, нет. Никто не изменит Вашингтон. Это он изменит тебя.
На западе в вечернем небе вспыхнули первые фейерверки, озарив строгий силуэт памятника Джорджу Вашингтону. Чейси взглянула на часы. Почти полночь. Внезапно она занервничала.
— Дерек, я хочу… — голос ее прервался.
— Знаю. Я хочу того же, — мягко ответил он. — Но этого не может быть, Чейси. Ты сама знаешь. Только не надо плакать, милая.
— Я не плачу.
Он преклонил перед ней колени и легонько прикоснулся тыльной стороной руки к ее щеке.
— Чейси, я всегда предупреждал тебя, что не смогу остаться.
— Я знаю, — всхлипнула она. — Ты никогда мне не лгал. Но неужели тебе не хочется, чтобы все было по-другому?
— Хочется. Но я знаю, кто я. Я — фермер. Вот кто я. Я не могу быть постоянно героем. Я не могу быть постоянно солдатом. Я не смогу стать политиком. Я не хочу играть в эти вашингтонские игры. Я хочу остаться фермером. Моя женщина будет женой фермера. А из тебя, Чейси, фермерша не получится.
Она чуть не выкрикнула, что сможет научиться сельскому труду, но поняла, что это было бы не правдой.
Чейси была горожанкой, девушкой из общества, стремящейся выбиться в люди и завоевать уважение своей семьи.