У Матвея нет выбора, и, похоже, он это понимает.
В поликлинике тишина. Ни одного человека в очереди. Я отправляю Матвея в кабинет и сижу у двери, держа кулачки. Только бы не перелом! Только бы не перелом!
Врач отправляет Матвея на снимок, и я держу кулачки, сидя возле рентген-кабинета. Потом возле рентген-кабинета мы сидим оба, ждем результаты.
— Ну… прогулка точно получилась незабываемой, — говорит Матвей, и теперь его голос не замирает от боли.
— Да, — бурчу я, — нужно точнее формулировать желания.
Матвей пробует шевелить рукой. Морщится, но все же плечо двигается куда лучше, чем сразу после падения. Может, и пронесет.
Мы молча сидим на кушетке. Смотрим на стену, окрашенную в светло-зеленый. Так тихо… И, как бы странно это ни звучало, хорошо.
— Знаешь, я тут подумал… — Не глядя на меня, Матвей накрывает мою ладонь своей. И от этого я вдруг испытываю пронзительный приступ счастья, до слез. Это все нервы, конечно…
Матвей поворачивает ко мне голову. Я чувствую, как он перетекает взглядом по моему лицу: ресницы, кончик носа, губы.
— …Я подумал, что даже поликлиника, может стать романтическим местом, если ты рядом с человеком, который тебе очень нравится.
— Да, возможно, стоит включить в мой путеводитель поликлинику, — говорю я серьезным тоном. Не подаю вида, что от его слов у меня на душе будто сыплется разноцветный серпантин.
Диагноз: ушиб ключицы. Никакого перелома!
Мы выходим на улицу. После поликлиники это словно другая планета: рассвет, нежное розово-голубое небо, еще свежий воздух, пахнущий влажной пылью — недавно прошел дождь.
Мой дом в паре кварталов, мы идем туда по пустым улицам, под куполами кленов. Молчим. Но это приятная тишина, объединяющая. Когда подходим к пешеходному переходу, из-за угла выныривает машина. Матвей останавливает меня за руку, а потом не отпускает, держит мою ладонь в своей ладони.
— Что ты нашел во мне, Матвей? — спрашиваю я так смело, будто до сих пор нахожусь под воздействием шампанского, хотя, конечно, это не так.
— На твой вопрос нет простого ответа, Вероника. — Он не смотрит на меня, но еще сильнее сжимает мою ладонь, и я вся превращаюсь в слух. — Все началось с того момента, когда ты вышла из автобуса на остановке возле офиса. Я заметил тебя, мельком. Подумал: «Красивые в Минске девушки». А через пару минут, еще до тренажерки не дошел, увидел, как ты елозишь бедрами по капоту моей машины. Это было очень… очень сексуально. Я предложил тебе тест-драйв — стандартная схема, а ты сбежала. И вот этим ты сильно меня зацепила. Девушка в простой одежде, наверняка еще не обласканная мужским вниманием, — ты должна была согласиться. А потом выяснилось, ты моя подчиненная. Ну как этим было не воспользоваться? Только у тебя оказалось секретное оружие: ты так облизываешь кончиком языка верхнююю губу, что мой мозг на какое-то время просто отключается. А потом сюрприз за сюрпризом: ты пишешь эротику, выдаешь себя за свою подругу, соблазняешь меня у себя в ванной…
— Вообще-то…
— А когда, казалось, все, у меня получилось, ты заявляешь: «Я решила, что могу дописать роман без вашей помощи». Обычно к этому времени я уже расстаюсь с девушками, а с тобой дошел только до уровня подержать за руку.
Мы не смотрим друг на друга, но улыбаемся оба, я знаю.
— Так что я не знаю толком, как ответить на твой вопрос, Вероника. Ты меня постоянно удивляешь. Мне с тобой интересно. Меня к тебе влечет. Как-то так, если коротко.
От этих слов у меня в груди будто разгорается солнышко. Господи, какой же я себя чувствую счастливой!.. И как сложно просто спокойно идти рядом с Матвеем, держа его за руку, когда хочется подпрыгивать, как ребенок, выделывать разные па и кричать на весь город о том, что я чувствую.
Так мы идем до самого пруда. Здесь останавливаемся. Я опираюсь о парапет, Матвей бережно обнимает от меня сзади, и от этого меня захлестывает волна нежности. Я прикрываю глаза, чтобы впитать это ощущение, запомнить его в мельчайших подробностях: и теплый кокон рук, и волнительный холодок в груди, и приятные мурашки по коже. Я не вижу, но чувствую, как из-за деревьев выползает солнце, оно мягко давит светом на веки. Где-то с другой стороны пруда кричат утки.
Матвей склоняются к моему уху.
— Я хочу тебя поцеловать, — говорит он вполголоса, и по моему телу проносится легкая сладкая судорога.
Я медленно оборачиваюсь, оставаясь в его объятиях.
Мне по-прежнему страшно, но теперь это не самое сильное чувство. Оно словно где-то позади, напоминает о себе, но не влияет на мои решения. Страх больше не управляет мной.